Книга Слепой дракон - Таня Белозерцева

— Только не вздумай от неё отказываться. Это будет предательством, Седрик.

— А ты меня не предупредил! — запальчиво возразил взбудораженный Седрик. — Ты только сказал, чтобы я дал ей имя, а о том, что она станет моей… — запнувшись, решительно закончил: — Мы об этом не договаривались!

Серенгети легонечко толкнул Гарри в плечо:

“Это была твоя идея?”

— Да, моя… — озадаченно подтвердил Гарри. Голубой дракон высоко поднял голову, и его голос услышали все:

“Безымянного и свободного дракона нельзя предать. Она никому не принадлежит, а значит, и предавать её нечем и некому”.

— Она… не Мария Мирабелла? — с тревогой спросил Гарри, покосившись на лиловую драконицу. Серенгети покачал головой и посмотрел на Седрика:

“Этот юноша позвал Марию Мирабеллу с уважением в сердце, но без желания владеть ею. Он может отпустить её в небо или передать кому-то другому”.

Все взгляды тут же обратились на Седрика — вопрошающие, ждущие. Тот невольно поежился и попытался объясниться:

— Ну простите меня… ну не могу я дракона завести. Мой дедушка Элди помер от драконьей оспы, умирал долго и страшно на глазах у маленького Амоса Диггори — моего отца.

— А… вот почему он… это твой папа головой всё время дергает, то есть дергал, там, в зрительской ложе? — спросила у Седрика Гермиона.

— Да, у него с тех пор нервный тик начинается, как дракона увидит.

А Гарри смотрел на Невилла, тот влюбленно глядел на обоих драконов и томно вздыхал, явно мечтая о чем-то запредельном и недостижимом. Шагнул к другу и тихо шепнул-спросил на ухо:

— Возьмешь её себе?

Невилл улыбнулся и честно ответил:

— Если она согласится пойти ко мне…

Гарри уважительно склонил голову перед ним — вот так совершенно случайно нашелся ещё один человек, готовый признать равенство животного, не кичась своим высшим «венцовым» происхождением. И Мария Мирабелла, чувствуя своим драконьим сердцем особое к себе отношение Невилла, подползла и ткнулась носом в его ладонь. Седрик облегченно перевел дух — ну слава Мерлину! — вот всё и разрешилось. Ему на самом деле было неудобно обижать драконицу, которая так доверчиво отозвалась на его мимолетный призыв ради обладания яйцом. Да и освободил-то он её лишь потому, что Гарри захотел увести её в безопасное место, ну не знал он, что случайно мог стать владельцем дракона. Хорошо, что нашелся такой вот Невилл, согласный взять зверя себе.

Северус наблюдал за всем этим молча и со стороны. Вот так сыночек! Дракона за каким-то ладом купил… правда, и драконы какие-то странные, не похожие на свирепых и злобных тварей, без разбору плюющихся огнем во всё, что движется. Он припомнил тот короткий миг, когда с дракона сошло радужное сияние и он сменил цвет шкуры, тогда же, помнится, что-то произошло и с глазами… вернее, изменилось их выражение. Кроваво-красные безумные, дикие глаза дракона со злобным хладнокровием следили за противником, в глубине их разорался бешеный огонь ярости, готовый вырваться, испепелить ничтожного человечка, извечного врага всех драконов. А когда ушла Радуга, Северус увидел, как исчезает из глаз кровавое безумие, как на смену красному бешенству приходит лиловое спокойствие, теплый аметистовый свет загорелся в глубине глаз возрожденного дракона. В отличие от Седрика, Северус читал сказки, хотя бы маленькому Кеннету — таково свойство всех детей, рано или поздно они заставляют взрослых снова взяться за детские книги сказок. И Северус один из немногих понял, что в глазах дракона засветился разум. У него появилось имя, он стал личностью и перестал быть безымянной неразумной тварью. Не зря же во всех старых сказках и легендах так часто встречаются драконьи имена — Смауг, Верритоэль, Мнемент, Рамота, Ороти, Нидхёгг, Орм Эмбар и многие-многие другие… И почти во всех сказках драконы разговаривают, что, собственно, оказалось правдой, они все слышали голос Серенгети. Интересно, а как Гарри умудрился купить дракона? Ой, ну вслух-то зачем думать?! Вопрос Северуса все услышали и попросили Гарри рассказать об этом. Гарри дурашливо развел руками и весело сообщил:

— А это не я! Это моя тётя его купила. Эта история началась в сафари-парке Серенгети. Однажды темной и душной ночью прилетел к нам Мерлин… это сова моя, если что, и уговорил нас следовать за ним. Он очень убедительно уговаривал, кстати, все пальцы мне до косточек обглодал. Привел нас с тётей в промзону магозоопарка и познакомил нас со слепым драконом. Их там много было, драконов тех, и все они были обречены на заклание. Их готовили к утилизации, — Гарри помолчал, собирая дальнейшие воспоминания, и вздохнул. — Именно тётя поняла, что этот дракон — молодой, и убедила меня спасти его от смерти. Вот так и появился здесь Серени… — он посмотрел на Гермиону и улыбнулся ей: — Это ты подсказала мне, как его назвать, помнишь, в поезде?

— Да, — засмеялась девочка, — помню!

Северус только хмыкнул. Ну и Пэт, кто бы знал… Но с другой стороны, удивляться как раз и нечему, Петунья Эванс приходилась старшей сестрой Лили Эванс. Их отец, Гарри Эванс, воспитывал дочек как мальчишек, раз уж сыновей Господь им с Розой не дал. Вот и выросли девочки сорванцами. Кстати, а Гарри, получается, в честь дедушки назвали… что ж, Лили любила отца, они с Петуньей были поздними детьми, старшие Эвансы умерли глубокими стариками, задолго до рождения внуков.

Седрик рассеянно вертел в руках золотое яйцо, водил пальцами вдоль трех желобков, колупал шишечку сверху, на остром конце яйца. Поймав себя на этом — присмотрелся и понял, застежка это, а не шишечка, и если её повернуть… Коротко рявкнул Серенгети, Седрик вздрогнул, поднял голову, Гарри торопливо протараторил ему:

— Не открывай на воздухе! Серени говорит, что яйцо надо в воде открывать. Там подсказка какая-то, её только под водой можно услышать.

Седрик кивнул и оставил застежку в покое. В воде так в воде, тем более что купаться он и так собирался.

Вернулись в замок, оставив драконью пару в обществе друг друга. Ещё на подходе к замку они услышали странные звуки — адскую смесь скрипа пенопласта, собачьего воя и непрерывного ора мартовских котов, всё это сопровождалось визгом бензопилы, которой пытаются распилить металлическую трубу. Эти чудные звуки доносились из двух источников: из синей кареты шармбатонцев и с борта дурмстрангского корабля, и если на корабле нервы у парней были покрепче и они быстренько захлопнули орущее яйцо, то француженки с паническими воплями повыскакивали из кареты и разбежались во все стороны, зажимая