в наше судно на воздушной подушке и так упереть в Тенистую долину.
Ещё раз оглядев ржавые механизмы, нахмурившись, подумал, что в деле трёхсотлетней давности с прорывам ледяных тварей всё стало совсем не чисто. Как и с виной в прорыве горского студента. Как минимум, у меня начали появляться вопросы, на которые я собирался вдумчиво поискать ответ. Но если тут, в снесённой до основания школе, вряд ли что-то сохранилось за такой срок, то архивы магистрата, в котором сейчас хозяйничали мои будущие жёны, могли, пусть косвенно, но пролить свет на те события.
Глава 13
Конструкцию нашей летающей посудины мы немного доработали, появился сбрасываемый якорь, который должен был нас тормозить, улучшилась магоэффективность подъёмных амулетов, и самое главное, нелепую короткую мачту с парусом мы сменили на прямоточный двигатель, схему которого я вспомнил из читанного в детстве журнала «Техника молодёжи». Не реактивный, конечно, просто труба переменного сечения, чьё выпускное отверстие меньше впускного, за счёт этого достигалась большая скорость истечения воздушной струи. Правда, не учли, что оно не только толкает корабль, но и воздействует на то, что позади него. При тестовом запуске сдуло несколько любопытных стражников, вставших метрах в пяти за кормой.
Спереди, чтобы не сшибать всё носом, приделали амулет с зеркальным щитом. Только такой обычно применяют на неподвижных объектах, типа крепостей, чтобы отражать стрелы и камни метательных машин противника. А мы наоборот, таким образом защищались от неподвижных объектов, попадавшихся на пути. С манёвренностью, к сожалению, у нас всё было ещё не так хорошо, как хотелось.
Выкопанный из земли монумент успешно достали и погрузили, предварительно обернув в рогожу, и теперь он лежал, принайтованный ровно посередине палубы. Для верности ещё накрытый деревянным коробом, чтобы случайно никто не коснулся.
Кольца из тритания я тоже выпросил у Селестины и их даже перековали под нужный мне размер, теперь они плотно охватывали монумент сверху и снизу. В будущем я планировал его подвесить на цепях, чтобы полностью исключить контакт с какой-либо поверхностью.
Раскопки на Плеши не особо что дали, там, похоже, многое растащили сразу после прорыва ледяных тварей. И отголосков старой магии найти не удалось. По сути, монумент был единственной стоящей добычей, но вот архивы, в которых мне помогла разобраться Злотана, принесли пару косвенных доказательств в копилку. Записи об оплате школой городского лекаря. Лекарь-маг тогда был в Прилесье один и работал строго через магистрат, поэтому все услуги проходили через местную бухгалтерию. И вызовы эти были не так уж и редки. Нет, можно было бы списать на частый травматизм учеников, но там же были и записи о виде магического лечения, проведённого лекарем. И чаще всего это было восстановление манапроводящих каналов в области рук. Странная травма, если подумать. А вкупе с кандалами и рычагом у монумента, так и вовсе очень подозрительная. Сдаётся мне, директор школы занимался несанкционированными экспериментами над отдельной категорией учеников. В эту кассу был и прорыв ледяных тварей, вполне себе подходящий результат неудачно сложившегося эксперимента. А значит, что? Что мы такой эксперимент повторять не будем, хотя, по первости, после известия, что кристаллид успешно, хоть и не быстро, тянет силу из горцев, я подумывал использовать это для расширения их очень узких манаканалов.
Как оказалось, руководство школы думало так же, но где-то ошиблось. И повторять их ошибку было глупо.
В целом, я вообще подумывал о том, что таких вот одарённых из горских селений надо в какую-то отдельную категорию зачислять. Считать их магами глупо, но и простыми людьми тоже. Нужно было что-то среднее, с отдельным статусом и нишей для дальнейшей деятельности.
Я вспомнил Сапковского, его ведьмаки были, некоторым образом, похожи на мою группу «Б». Те же слабые, инициированные искусственно способности в магии, рядом не стоявшии с искусством настоящих магов, но полученная усиленная защита от магии и выносливость. Однако, у Сапковского ведьмаки имели свою чёткую нишу и, за счёт куда меньшего количества магов, вполне себе жили. Для Яола это не подходило. Тут найти парочку магов, чтобы убить чудище, не так сложно. Впрочем, в Тингланде с этим было чуть хуже, и таким недомагам можно было попытаться найти применение. Осталось только понять, как и где этих юношей и девушек эффективнее всего использовать.
А затем меня осенило — ОБМ. Оборона без магии, когда ты направляешь её внутрь себя, не задействуя каналы, ведущие наружу. Не знаю, насколько это могло быть эффективно, но, по крайней мере, этому их вполне можно было учить и даже ожидать определённый прогресс и результаты.
Вот поэтому вместе с нами обратно в Тенистую долину направлялась и госпожа Ботлер, которую я уговорил побыть преподавателем ОБМ для таких студентов. Заодно и сам чего подсмотрю. А то эта тема, с затаившимся тигром и крадущимся драконом, нет-нет, но всплывала в памяти. Про мгновенную телепортацию, несмотря на занятость в раскопках, я не забывал.
— Ну, стартуем, — громко произнёс я.
Магия полилась в антигравитационные амулеты, поднимая нас над землёй, тяжёлый корпус чуть качнулся, выравниваясь, а стражники у ворот поспешно распахнули их во всю ширь.
— Малый! — крикнул я стоящему у прямоточной трубы студенту, и тот, кивнув, направил в неё струю воздуха примерно в четверть от максимальной.
Всего градаций хода я разработал четыре: малый, средний, полный и максимальный — каждый следующий увеличивал силу потока на четверть. В абсолютном значении, конечно, цифры у разных студентов отличались, но не настолько, чтобы это было критично, всё же по силе тут все были более-менее равны.
Чуть довернув штурвал, я заставил повернуть платформу с прямоточником и студентом так, чтобы мы чуть с доворотом прошли ворота и сразу с дороги съехали на край поля. Обернувшись, я крикнул стражникам и провожавшему нас начальнику караула:
— Счастливо оставаться, декады через две вернёмся.
После чего капитан нервно перекрестился. Не как в христианстве, конечно, просто тут жест оберега от происков зла был похож и делался в три касания: левая грудь, правая и лоб.
Впереди у нас были только поля, и я, не раздумывая особо, скомандовал:
— Полный.
В три четверти силы прямоток разогнал нас километров до шестидесяти в час, навскидку. Под парусом было меньше, максимум сорок, а здесь, вероятно, на максимуме можно было и все восемьдесят дать, но без нормальной системы безопасности я решил не рисковать. И так, по местным меркам, скорость была запредельная.
Студенты были, после первого полёта, уже привычные, но и то иной раз не
