воплей холодеет позвоночник. Синяя волна накатывается на серые штыки и бессильно на них повисает. Уэст-пойнтский лейтенантик туго обмотал шарфом обрубок руки и пытается поднять залегшую роту в атаку, шарф насквозь пропитался кровью, теперь и не скажешь, какого он был цвета. И снова синие гонят серых вверх по холму, к этой маленькой белой церквушке, около которой их артиллерия. Людские волны ходят то туда, то сюда, как на пшеничном поле в сильный ветер. Солдаты ступают по спинам мертвых, синих и серых, только ведь эти, лежащие на земле, они теперь все одного цвета, кроваво-красного.
В их числе оказался и тот, кто нашел злополучные сигары, послужившие толчком к этой братоубийственной бойне.
Разведывательный взвод, возглавляемый сержантом Блоссом, обходил правый фланг конфедератов и напоролся на кавалерийскую роту из бригады Джеба Стюарта. Кавалеристы зарубили почти всех солдат; Блосс был ранен и притворился мертвым, что и спасло ему жизнь.
Подавляющее превосходство федералов как в живой силе, так и в огневой мощи начинает сказываться. На левом фланге синяя волна почти захлестнула артиллерийские позиции конфедератов около церкви. Затем неожиданный каприз судьбы играет Роберту Ли на руку. «Задира Джо» Хукер, уверенный в близкой, гарантированной победе, садится на своего огромного белого жеребца. Импозантная фигура генерала выделяется на фоне местности, как маяк в бушующем море.
Семнадцатилетний Осси Дэвис, стрелок девятнадцатого миссисипского полка, притаился за бревенчатой изгородью. Он только-только забил в длинный ствол своей винтовки пулю Минье, когда сквозь густой пороховой дым проступила фигура всадника на белом коне, гордо возвышавшаяся над недалекой грядой. Осси не знал, кто этот человек, наверное кто-нибудь из вражеских офицеров. Мальчишка, научившийся стрелять из ружья в восьмилетнем возрасте под руководством отца, послюнил палец и протер мушку, чтобы не блестела — старый прием, которым он бессчетное число раз пользовался при охоте на опоссумов. Затем он тщательно прицелился и медленно спустил курок. Белый жеребец взвился на дыбы и выбросил Задиру Джо из седла; рана оказалась серьезной, но не смертельной — пуля перебила Хукеру ногу. Покидая — на руках солдат — усеянное трупами поле, генерал пребывал в счастливой уверенности, что последняя атака его корпуса окончательно решила исход сражения.
Согласно одной из первейших военных заповедей, апогей успешного наступления является моментом величайшей опасности. В этот момент должен быть под рукой второй эшелон, готовый закрепить первоначальный успех. Нужны подкрепления, способные расширить прорыв и удержать завоеванные позиции. Великий Наполеон просчитался под Ватерлоо, теперь же «Молодой Наполеон» повторил его ошибку. Мак-Клеллан слишком долго раздумывал и потерял возможность одержать быструю, решительную победу. Утратив своею энергичного командира, хукеровский корпус разбивается об оборонительную линию конфедератов. К тому времени как корпус генерала Мэнсфилда получил приказ вступить в бой, серые стабилизировали свою оборону. Старый генерал сумел все-таки по которому уже разу пройти кукурузное поле, его солдаты почти достигли церкви, но выдохлись и были вынуждены остановиться. После осуществленного Хукером прорыва было попусту растрачено столько времени, что Ли успел укрепить опасный участок частью резервов генерала Лонгстрита. Поле перед белой церквушкой завалено трупами. Генерал-майор Мэнсфилд получает смертельное ранение; лишившись руководства, его корпус отступает. Союзная армия несет колоссальные потери: ее дивизии одна за другой попадают в мясорубку, общее смятение нарастает. У Мак-Клеллана нет старшего командира на правом фланге, однако он не торопится исправить эту ненормальную ситуацию. Предоставленные сами себе офицеры издают взаимно противоречащие приказы, отменяют приказы друг друга.
В сражении наступает нечто вроде передышки, так как оба корпуса северян, чьими силами велось наступление, находятся в крайне плачевном состоянии, а у конфедератов слишком мало солдат, чтобы думать о масштабной контратаке. Но это именно «нечто вроде передышки» — в течение следующего часа земля непрерывно дрожит от грохота, противники увлеченно обстреливают друг друга из пушек. К этому времени нет никаких сомнений, что атака федералов на севере захлебнулась.
Второй акт драмы начался около 11 утра в Западном лесу (Вест-Вуд). Генерал Эдвин Самнер, шестидесятипятилетний кавалерист, командовавший 12-м корпусом северян, ожидал, что его пошлют на передовую в самом начале сражения, с первыми же выстрелами. Он два часа прислушивался к доносящейся справа канонаде, но так и не получил приказа идти в наступление. Истомившийся Самнер посылает в штаб Мак-Клеллана своего адъютанта, капитана Джона Хастингса. Хастингс так и не попал к главнокомандующему, однако поговорил с его адъютантом. «Передайте генералу Самнеру,— сказал адъютант,— что все это не более, чем разведка боем. Когда генерал Мак-Клеллан решит, что настал черед 12-го корпуса, мы пришлем вам приказ».
Все это оказалось излишним сотрясением воздуха. Не дожидаясь возвращения своего гонца, не имея никакого представления ни об общем ходе сражения, ни о том, где находятся главные силы «этого проклятого Бобби Ли», Самнер, даже к шестидесяти пяти годам не утративший кавалерийской импульсивности, решает ударить по центру обороны противника. Беда только в том, что он не знает ни того, где находится этот самый центр, ни того, какие силы южан находятся прямо перед ним. Хуже того, из-за нескольких путаных приказов у него не получается решительного удара всеми силами корпуса, дивизии идут в наступление не все вместе, а поодиночке, с большим разрывом. Он бросает свою передовую дивизию в плотном побригадном строю прямо в зубы конфедератской обороне. На фланге у Самнера в Западном лесу скрывается мощный резерв южан, возглавляемый ни много ни мало как самим Джексоном, который «Каменная стена». Две полновесные дивизии мятежников, неожиданно появившиеся там, где их никто не ожидал, наголову разбили янки. Нетерпеливая поспешность Самнера обернулась несколькими тысячами убитых и раненых. Генерал впадает в панику и бросается назад, чтобы спасти остальные свои дивизии от участи первой. Слишком поздно — отставшие дивизии 12-го корпуса уже на марше. Они подходят к Восточному лесу, намереваясь поддержать авангардную дивизию — самнеровские офицеры еще не знают о ее разгроме. Заметив слева некоторое количество синемундирников, командиры дивизий решают, что бой идет именно там, и разворачивают свои колонны к узкой проселочной дороге. Сами того не понимая, две дивизии Союза нацелились на слабейший участок обороны конфедератов, удерживаемый несколькими алабамскими ротами.
Генерал Ли мгновенно увидел надвигающуюся угрозу. В отличие от главнокомандующего северян, безвылазно сидевшего в своем штабе и наблюдавшего за битвой — за маленьким ее кусочком — в подзорную трубу, Ли все время находится в центре событий[154]. Он галопом прискакал в расположение 6-го алабамского батальона, удерживавшего глубоко протоптанную проселочную дорогу.
— Генерал,— заверил его командир батальона,— ваши алабамцы продержатся здесь до захода солнца — или до полной победы.
Этой дороге, чье полотно было
