остаться здесь.
Он дал мне почувствовать, что бояться — это нормально.
Бояться чего-то.
— Я не знаю, смогу ли я это сделать. Я пробовала, но лучше не становится. — Объяснила я ему, какие мысли крутились у меня в голове.
Все связи вокруг моего страха постоянно возвращали меня в прошлое.
— Луна, все в порядке. Тебе можно бояться.
Не знаю, как и почему, но Уэстон понял меня, не зная, в чем причина моего страха перед глубокой водой.
— Но… — Начала говорить я.
Он фыркнул.
— Ну и хрен с ним.
Уэстон взял мое лицо в свои руки и, не раздумывая, прижался к моим губам.
Я не знала, что именно здесь происходит, но когда я на мгновение разделила наши губы, чтобы удостовериться, что именно сейчас происходит между мной и Уэстоном, я снова прижалась к его губам, и это было самое прекрасное ощущение.
Щекотка на губах, близость наших тел, его руки на моих щеках.
Мне казалось, что мои щеки вот-вот загорятся, потому что они светились под его ладонями.
Наши губы идеально двигались навстречу друг другу.
Все мысли взрывались в моей голове, я думала о стольких вещах и ни о чем одновременно. Когда поцелуй усилился, я даже не могла описать то, что происходило внутри меня.
Уэстон позволил себе проникнуть языком между моих губ, и в животе у меня внутренне завязался клубок, который вот-вот должен был взорваться и пустить бабочек по всем венам и фибрам моего тела.
23. Уэстон
Одна мысль не давала мне покоя — этот поцелуй казался таким невероятно правильным. Я хотел бы никогда больше не отрывать своих губ от губ Луны. Все внутри меня, включая мой член, стремилось к ней.
Я почувствовал, как мой член танцует сальсу, прижимаясь к ткани джинсов. Я был уверен, что она чувствует то, что делает своими губами на моих, настолько близки были наши тела.
Между нами не поместился бы даже лист бумаги.
— Черт. — Сказала Луна, прервав поцелуй.
Сначала я подумал, что это ее реакция на то, что произошло между нами, но когда я обернулся, то увидел истинную причину. Охранник светил на нас фонариком с трибуны на другой стороне арены.
Блядь.
— Нам конец, если мы не убежим сейчас.
Я схватил Луну за руку и понесся к воротам, чтобы попасть в раздевалку.
В выходные здесь никого не было, и я дополнительно везде выключил свет, чтобы быть уверенным, что нас не увидят.
Конечно, сегодня здесь должен был появиться охранник.
Никогда в жизни мой стояк не пропадал так быстро, как появился.
В раздевалке мы быстро сняли коньки и переобулись в уличную обувь до прихода охранника.
С фонариком на телефоне мы пробрались к запасному выходу из ледового дворца, и когда я подергал дверь, то понял, что она не открывается.
— Черт. — Прошипел я, прислонившись лбом к стеклянной двери.
— Что? — Спросила Луна, стоявшая позади меня и в панике оглядывавшаяся по сторонам каждые несколько секунд.
— Ключ все еще в раздевалке. Я оставил его там.
Почему в такой ситуации все должно было получиться?
Мы с Луной шли по коридору, и как раз когда мы собирались зайти в раздевалку, чтобы взять этот чертов ключ, из-за угла появился охранник. Через секунду я схватил Луну за руку, потянул ее за собой и стал греметь дверьми, надеясь, что какая-нибудь из них окажется открытой.
Комната, в которой мы прятались, была узкой. Теснее, чем кладовая Sigma Devils и я был уверен, что она чувствует мое дыхание на своем лбу.
— Если нас сейчас поймают, это будет твоя вина. — Проворчала она шепотом, когда мы спрятались в комнате за тележкой для уборки.
Я бы с удовольствием напомнил ей сейчас, что она добровольно согласилась на все это, а я — нет.
— Тебе не нужно было приходить.
— А разве у меня был выбор?
— Ты могла отказаться. — Оправдывался я.
Могу поклясться, что в этот момент она закатила глаза.
Вдруг шаги охранника стали громче, и сквозь щель в двери мы увидели отблеск его фонарика.
— Эти чертовы студенты, должно быть, догадались, как выбраться отсюда и пойти трахаться куда-нибудь еще. Иногда я ненавижу свою работу, Терри. — Ворчал мужчина в свою торопливую рацию.
Луна закрыла рот рукой и попыталась подавить смех, что получилось не очень хорошо, и мне тоже пришлось взять себя в руки, чтобы не рассмеяться.
— Я вернусь к главному входу и проверю там все еще раз.
Шаги мужчины становились все тише, пока не стали совсем не слышны.
Значит, их было двое.
Мы с Луной пробыли в этой комнате еще несколько минут, пока я не нажал на ручку двери, просунул голову в щель, и мы оба исчезли из комнаты, как только все стало ясно.
Мы быстро прошли в раздевалку, взяли ключ и исчезли из ледового дворца.
Между нами было тихо, как почти всегда, когда мы сидели в машине, и я следил за дорогой.
Если мы ничего не обсуждали, я либо перебирал пальцами, либо целовал ее, а я не думал, что во время поездки на машине можно говорить о таких вещах.
Поэтому мы молчали.
Пока я сосредоточился на дорожной обстановке, мои мысли постоянно возвращались к ней и тому поцелую, и я хотел бы знать, что сейчас происходит в голове у Луны.
По ее лицу всегда можно было понять, о чем она думает, но не в этот раз, потому что она всю дорогу смотрела в это чертово окно, не поворачивая ко мне головы.
Мог ли я винить ее?
Вероятно, она была в таком же замешательстве, как и я.
Я хотел сказать себе, что мне не нравится целовать Луну и я не жажду большего, но это было бы ложью. Тысяча вопросов заполнила мою голову, и наступил чистый хаос.
Одна половина в этот момент все еще висела на льду, а другая недоумевала, как такая хрупкая фигурка могла вдруг занять мою голову, всего лишь поцеловав ее.
Мой мозг был просто забит ею.
Самым лучшим и простым решением было бы отвлечь меня вечеринкой, но сегодня желания на это было меньше, чем когда-либо.
Даже эту мысль я подверг сомнению, и если бы Картер узнал об этом, то на следующий день потащил бы меня к психотерапевту.
Я бы с удовольствием спросил ее, о чем она думает, но мне не хотелось, чтобы она думала, что я
