он решил сбежать и присоединиться к Легиону. В то время я думала, что это были его попытки посочувствовать мне, разделить мои страдания, но позже я поняла, что это был просто акт гнева и эгоизма с его стороны. Гнев на меня, как он признался в ту ночь, когда лишил меня девственности.
За закрытыми веками в памяти всплывают видения той ночи. Холодная земля, давящая мне на спину, когда мы лежали под звездами. Дрожь в моих руках, когда я касалась его гладкой кожи. Боль, дискомфорт и страстное желание сказать ему, чтобы он прекратил, но я все равно промолчала. Потому что, даже если это причиняло боль, даже если я находила малое удовольствия в этом действии, я рада, что это был Уилл.
Милый и нежный Уилл.
На противоположном конце спектра находится Титус, к которому мои мысли каким-то образом устремляются подобно маятнику. Каким совершенно разрушительным было бы, если бы мужчина такого размера был моим первым. Несмотря на неправильность этого, я не могу не представлять его неуклюжее тело на моем, этот теплый металлический аромат
удар в заднюю часть моего горла, мышцы напрягаются, эти медовые глаза прожигают мою кожу, голодные и отчаянные. Как животное. Он, вероятно, растянул бы женщину невообразимыми способами. Оставит ее разоренной и уничтоженной впоследствии.
От этих мыслей у меня подергиваются бедра, вызывая странную боль в глубине души, и я зажмуриваю глаза, одновременно сводя ноги вместе. Что, черт возьми, со мной не так?
Как я вообще могу думать о таких вещах после той ночи, которую я провела, наблюдая, как кожа на руке мужчины отделяется от костей. Укол желчи снова щекочет мою грудь, и я хватаюсь за край койки, когда едкий привкус поднимается к моему горлу, но он быстро проходит обратно. Он сказал, что Агата пометила меня, что вселяет в меня уверенность теперь, когда я втянута в их игру. Но с какой целью?
Здесь я думала, что это слепая удача, что Ремус еще не навязался мне, но есть более широкая картина, которую я пока не вижу. Возможно, какая-то извращенная прелюдия для завоевания моего доверия, только чтобы застать меня врасплох. Как две кошки, играющие с ничего не подозревающей мышью.
Только я должна быть проницательнее, если собираюсь пережить их.
Не только ради меня, но и ради Уилла тоже.
Как Уилл вообще запутался в этой паутине?
Он упомянул транспортировку серебряных клеток. Возможно, в этих серебряных клетках были те же мутации, что и в той, которую я видела на арене. По его словам, на его машину напали мародеры на обратном пути из монастыря, и именно так он оказался здесь.
Ремус совершил налет на грузовики.
И клетки.
Что означает, что эти мутации вполне могут быть здесь.
Какой отвлекающий маневр они бы устроили. Такой, который, несомненно, позволил бы каким-то образом сбежать.
Моя завтрашняя цель проста: выяснить, где находятся серебряные клетки и есть ли они здесь.
Глава 1 6
Последнее, что я хочу увидеть, когда проснусь, — это Ремуса, сидящего у входа в мою камеру.
Трудно сказать, как долго он наблюдал за мной, но улыбка на его лице, когда он переступает порог, вызывает у меня ощущение, будто по мне ползают тысячи крошечных личинок. Только когда я полностью выпрямляюсь, я замечаю маленького птенца, зажатого в сгибе его локтя, что вызывает тревогу в моей голове.
— Доброе утро, Соня.
— Доброе утро. Я не спускаю глаз с птицы, наблюдая за каждым движением руки Ремуса по ее перьям.
— Она, эм… не полностью исцелилась. Я подозреваю, что ей нужен отдых.
— Ты ухаживаешь за животными так же, как и за людьми.
— Да, я заботилась о случайных животных.
— Неудивительно, что ты так искусна в обращении с Титом. Я слышал, что его раны заживают довольно хорошо. Конечно, его альфа-гены определенно помогают, я уверен.
— Альфа? Я … У меня сложилось впечатление, что последний из Альф был захвачен Легионом. Общеизвестно, что последние пару лет Легион охотился на бывших солдат Калико. Я знаю это, потому что мой отец был ответственен за их поимку в Мертвых Землях.
Если то, что говорит Ремус, правда, тогда все, в чем я сомневалась и подозревала о Тите, теперь имеет смысл. Повязка на его горле. То, как он боролся с мутацией так легко, как будто его обучали. Я слышала, что они были разработаны Легионом как средство защиты от Рейтеров. Генетически модифицированный, обладающий силой, ловкостью и скоростью для устранения опасных угроз.
Единственная проблема в том, что они рассматривали офицеров Легиона как угрозу и быстро обратились против них.
— Откуда у тебя такая информация? Постоянная понимающая улыбка на лице Ремуса всегда сводит меня с ума от его вопросов.
Я очень тщательно обдумываю свои следующие слова, прежде чем ответить.
— Друг моего отца — офицер легиона. Это знание может сделать меня либо другом, либо врагом. Мародеры — враги, и поэтому такая связь может считаться достойной смерти, но тогда зачем оставлять Уилла в живых? Он должен каким-то образом видеть в нем ценность.
— Это так? Так случилось, что у меня в камере находится захваченный офицер Легиона.
— О?
— Возможно, ты его знаешь. Он известен под именем Уилл.
— Есть несколько кадетов Легиона.
— Я никогда не упоминал, что он был кадетом.
— Я знаю офицеров, и я не узнаю его имени, поэтому предположила. Прочищая горло, я продолжаю наблюдать, как он гладит птицу.
— Вам также удалось захватить Альфу. Впечатляет. Я слышала, что они не ходят уступать очень легко.
— Как и любому зверю, ему просто нужен правильный яд. Титус был почти мертв, когда я принес его сюда.
На самом деле, я чуть не сбросил его со скалы, думая, что он не выживет, но Лизбет, благослови господь ее сердце, помогла с лекарством. Спасла ему жизнь! Признаюсь, я мало что знаю о них, кроме того, что они сражаются как львы. Это вроде как иметь собственного экзотического животного.
— Я тоже мало что знаю о них. Мы только слышали, что они дикие. Непредсказуемые. И ополчились на своих хозяев.
— Не нужно беспокоиться об этом. Я уверен, ты можешь подтвердить, что с заботливой рукой приходит доверие.
— Да, я могу. Возможно, вы могли бы рассмотреть раскладушки для их камер. Я уверена, что бетон становится очень неудобным.
— Возможно, я так и сделаю, моя сострадательная голубка.
К тому времени, как я покину это место, при условии, что выберусь отсюда живой, я собираюсь выжечь это ужасное прозвище прямо из моего черепа.
— Пойдем, я бы хотел, чтобы ты прогулялась со мной перед завтраком. Поднимаясь на ноги, он сжимает птицу одной рукой, и она пронзительно кричит, когда он, кажется, нажимает на ее повязку.
— Упс, — говорит он, и мои мышцы горят от желания врезать ему в челюсть.
— Я могу вернуть ее в постель.
— Нет. Мне нравится,
