клиента оставалось минуть пятнадцать.
Карты лежали передо мной, готовые ответить на каждый из моих вопросов.
И зачем только я сама себя ограничиваю?
Мало ли, что я обещала Антону, он все равно никогда не узнает об этом.
Словно наркоман, дорвавшийся до долгожданной дозы, я схватила колоду.
Понять, о чем думает и что чувствует Антон, без расклада никак не получалось, – он вел себя фальшиво, отстраненно, непоследовательно. Бабушка про таких говорила: «Пулось ривезень, оймесь верьгизэнь». У него лисий хвост, да волчья пасть.
Порой казалось, что я ему действительно нравлюсь, а порой – что раздражаю.
Как вообще так можно с живыми людьми?
Все было словно в тумане, и, только окинув взглядом расклад, я немного отрезвела.
Тут любой бы отрезвел – меня будто холодной водой окатили.
Недоверие. Подозрительность. Тревога за брата.
Антон испытывал меня, потому что переживал за Алешу – вдруг тому в жены досталась всякая пакость.
Как унизительно…
Редкие проблески искренней симпатии тут же перекрывались настороженностью.
Да как он смеет!
И что будет делать, если уверится, что я не подхожу Алеше?
Начнет нашептывать гадости обо мне? Отравит?
Изгонит из дворца?
Резко хохотнув, схватилась за голову. Представила себя в сером рубище, босой и простоволосой, шагающей по пыльной дороге. И кожа измазана дегтем.
Да кто дал ему такое право?
Я не была виновной, не была подопытной крысой, но чувствовала себя и той и другой.
Все искренние порывы разбились о непробиваемую стену, усыпанную острыми шипами чужой мнительности.
Антон ожидал от людей худшего – что ж, неудивительно, что худшее он и получал. Инна ему изменяла, брат беззастенчиво лазил в его кошелек, а друзей, видимо, и в помине не было.
Каждому по вере его, ага.
Я могла бы озарить своими пылом и светом его унылую печальную жизнь, но он даже не рассматривал такую вероятность.
Надо сказать, что в этой истории я тоже не была бедной овечкой, поскольку имела на Антона вполне конкретные виды и не особо задумывалась о чувствах Алеши.
Наверное, нам всем предстояло что-то постичь и что-то принять. Чему-то научиться и пройти классическим путем героя Таро – от беззаботного Дурака до постижения всего Мира.
И мы еще в самом начале этой дороги, так отчего же мне так обидно?
Раздался звонок – пришел следующий клиент. Я отправилась открывать, дыша глубоко и размеренно.
Ты взрослая, Мирослава.
Ты не будешь так бурно реагировать, примешь все с достоинством и спокойствием.
В конце концов, без плохого нет хорошего, без хорошего нет плохого.
Улыбаясь клиентке, я спрашивала себя: хватит ли у меня выдержки встретиться с Антоном лицом к лицу и сохранить самообладание? Или я просто расцарапаю ему лицо, чтобы неповадно было?
Когда пришел Антон, я как раз только достала пирожки из печи. Со сладким ревенем, маленькие, один к одному.
Бабушка все порывалась снести эту печь, но я отстояла.
Мне нравился запах и то, как трещат поленья.
Настроение старого дома. Его дух.
Разве современное отопление заменит все это?
Кутаясь в пеструю диковинную шаль, я стояла, прислонившись бедром к столешнице, и смотрела, как Антон моет руки. Он казался немного напряженным, и только. Ни волнения, ни пылающих взоров, ничего, что могло бы подарить трепетной девушке надежду.
Наверное, я всегда была такой – хоть кол на голове теши. Не умела вовремя остановиться. Разгонялась, не глядя на знаки.
– Интересно, – спросила я небрежно, – твой похоронный бизнес – это прибыльное дело? У тебя действительно полно денег?
– Что? – Он удивленно оглянулся на меня.
– Ты моложе Алеши и богаче его. Может, мне махнуть не глядя одного брата на другого?
– Что? – повторил Антон растерянно.
– Что «что»? Разве ты не вьешься вокруг меня потому, что влюбился без памяти?
– Я вьюсь? Я влюбился?
Возможно, он и не испытывал ко мне нежных чувств, но, по крайней мере, я всегда могла выбить почву из-под его ног.
– Давай посмотрим, – замурлыкала я, наливая ему грибного супа, – прямо сейчас ты стоишь на моей кухне. Неужели тебе не с кем и негде больше обедать? Разумеется, есть. Ты прилетел сюда на крыльях любви, не так ли? Ах, что тут говорить, даже твоя бывшая девушка сразу заметила твою страсть и примчалась ко мне, умоляя побыстрее отказать тебе. Что скажешь? Хочешь услышать мое решительное «нет» прямо сейчас или сначала поешь?
Удивительно, но из всего вздора Антон вычленил самое главное.
– К тебе приходила Инна? Ты поэтому такая странная?
– Инна приходила, да. Но я сказала ей, что ты от меня ни за что не откажешься, пусть оставит свои притязания.
При-тя-за-ния.
Я действительно выговорила это слово без заминки.
Такое сложное, такое старомодное.
Сейчас, с длинными распущенными волосами и в пестрой бабушкиной шали, я и чувствовала себя средневековой чертовкой, заговаривающей зубы молодому купцу.
Позолоти ручку, и вся неправда моя, все лукавство и вся злокозненность будут твоими.
Я поделюсь с тобой отравой своего сердца.
Наполню ядом дурных мыслей, жестоких желаний, порочных фантазий.
Где найдешь еще такую?
Антон шагнул ко мне – ошарашенный, встревоженный, сбитый с толку. Положив руки мне на плечи, заглянул в глаза.
Но там тебе ничего не увидеть – лишь черное языческое пламя.
– Мирослава? – позвал он беспокойно. – Ты сердишься на меня? Кажется, я ничем тебя не обидел.
– Ни словом, ни делом, – согласилась я, – разве что мыслями.
– А?
Да что ему объяснять!
У меня тут разыгрывался спектакль для одной-единственной актрисы, где зрители даже мешали.
– Ну не бойся ты так, – холодно проговорила я. Брезгливо, за кончики рукавов пиджака подняла его руки и сбросила со своих плеч. – У тебя же принципы, а у меня – фокусы, что между нами может быть общего. Инна ушла, уверенная в твоей непорочности. Та-дам! Теперь ты мне должен.
– И чего же ты хочешь?
– А если тебя? Что будешь делать?
Он усмехнулся – откровенно и зло.
Снял свои маски.
– Что в тебе есть, кроме провокаций? Вышла замуж за человека почти вдвое старше себя и заскучала? Развлекаешься?
– О да. Ты очень потешный. Но сможешь ли ты защитить своего братца от такой неприятной женщины, как я?
– Даже не подумаю. Никто не заставлял Леху жениться на ком попало.
– В таком случае давай больше никогда не встречаться наедине. У меня нет столько терпения, чтобы выносить такого зануду.
– Как скажешь, Мирослава.
На пороге он все-таки остановился. Посмотрел на меня на прощание – с некоторым расстройством.
Ну, знаете, как будто человек ожидал получить качественный товар, а пришла подделка.
Как будто Антон все-таки ожидал от меня чего-то другого.
