в голове образа стало только хуже.
Луч фонаря остановился на свесившейся через край человеческой кисти. Я не смог сдержать стона. Тошнота подкатила к горлу. Я прохрипел:
- Господи Иисусе…
Луч сместился левее, осветил возвышающуюся над темно-бурой маслянистой жидкостью, наполняющей ванну почти до краев, обгорелую безволосую почти черную голову с полопавшейся кожей. Больше я не мог выдержать.
- Вот это старичок, - зло проговорил Андрей, закрывая за собой дверь. Я уже с минуту стоял снаружи и жадно хватал ртом свежий воздух. Там, у ванн подумалось, что задохнусь. Пулей вылетел на улицу и у входа стошнил.
- В ванных четыре трупа не меньше. Он их маринует что ли? Вот же тварь. Может, похлебка была из человеченки? А, Михалыч? Как ты думаешь, для нас место в ванночке нашлось бы?
Я не отвечал. Трясущимися руками достал из нагрудного кармана мятую пачку и вытащил сигарету. Сейчас мне было все ровно, что скажет Андрей. Жутко хотелось курить, успокоить нервы и желудок. Судорожно зашарил по карманам в поисках зажигалки. Сигарета выпала изо рта, упала на сырую землю и тут же намокла. Я быстро подобрал ее. Мы стояли под выступающим козырьком. Вода ручейками стекала по желобкам и брызгами разлеталась у наших ног, проделывая в земле лунки.
Глава 14. Неблагодарные гости 4
- Не это ищешь? - я повернулся. Андрей стоял рядом, привалившись спиной к почерневшим доскам, и протягивал мне зажигалку. Не мог вспомнить, как она у него очутилась, но это было неважно. Я взял зажигалку. Палец дрожал и соскакивал с ролика.
- Дай сюда, - нетерпеливо проговорил Андрей. Забрал зажигалку и со второго раза воспламенил газ. Прикрывая рукой пламя, поднес к подрагивающему кончику сигареты. Я благодарно кивнул и жадно втянул густой дым. Вперил взгляд в лунки, бомбардируемую дождем, и курил. Андрей постоял еще немного рядом, затем пошел к дому.
На этот раз я докурил сигарету до фильтра. Вдали у горы снова завыла собака. По коже прошел мороз, я бросил окурок в лужу и поспешил к Андрею.
Он стоял у стеллажа со стекляшками, открывал их поочередно, подносил к носу, осторожно нюхал, морщился, затыкал и ставил на места. Услышав скрип двери, обернулся.
- Вдруг спиртягу найду, - подмигнул мне. - Выпить нам сейчас в самый раз. Ты бы жахнул, Михалыч?
- Жахнул. Но лучше пива. Холодного пива.
- Губа не дура. Кто ж от пива отказался бы. Но, как мне кажется, в этом кельдиме пива не пили. Самогон, брага еще может быть, но пиво - вряд ли.
Я уперся руками в низкий подоконник, посмотрел на серое промозглое небо, на прерывистые почти вертикальные нити дождя, на расквасившуюся землю и мне стало тоскливо, как той собаке, что выла. Хотелось поскорее выбраться из этой дыры и забыть, забыть про все, что здесь случилось.
Андрей выглядел бодро, казалось, происшедшее и увиденное его нисколько не касалось:
- Неа, нет ни шиша.
Я обернулся на голос. оАндрей поставил последнюю склянку и придирчивым взглядом обводил комнату. - Похоже, старикан здесь один прозябал.
- С собаками, - добавил я.
- Да, с собаками. И сам в животное превратился. Поэтому псы его не трогали, за своего приняли. Все думаю, как он столько народа замочил? Собаками затравил что ли? Или как нам, подмешивал в еду яд?
Я пожал плечами. Еще около получаса мы ходили по дому, заглядывали в углы, открывали двери.
- Кажется, дождь заканчивается, - Андрей подошел к окну и тоже посмотрел на небо. - Надо улетать. Забираем консервы и двигаем к самолету. Время поджимает, - он засуетился, - этот мешок подойдет. Давай, Михалыч, сгребай сюда банки. - Андрей взял с полки мешок, растянул горловину.
- Как пойдем? - спросил я, укладывая трофеи.
- Так же, как и пришли. Через коровник.
- Там же эта…, собака со щенятами.
- Она не опасна. А в случае чего и пальнуть можно. Кстати, один патрон дал осечку, ты слышал?
- Да, слышал. Еще старик там с самого начала был и все видел.
- С чего ты взял? - Андрей пристально посмотрел на меня.
- Я не слышал, чтобы пружина на двери скрипела, когда он заходил. Только когда мы выходили, - я перестал складывать банки и смотрел на него.
- Вона как. Получается, он стоял и смотрел, как нас собираются сожрать?
- Не знаю.
- Тварь. Правильно, что его подстрелил. А я думал, он на шум прибежал, - Андрей задумался на мгновение, потом встрепенулся и сказал. - Ладно, хватит болтать, давай догружаем и чешим по холодку.
Спустя минуту все было готово.
- Михалыч, попробуй. Поднять сможешь?
Я скрутил горловину в жгут, подсел, закинул мешок на плечо, выпрямился. Было тяжело, но я не сомневался, что смогу донести.
- Нормально, - сказал я.
- Вот и добренько, - он еще раз осмотрел комнату. - Больше нам здесь делать нечего. Двигаем, старичок.
Андрей открыл шире дверь, перешагнул через труп старика и устремился к двери, ведущей в хлев. Я старался не отставать. С замиранием сердца, и внутренней неприязнью переступил через мертвеца. В какой-то момент показалось, что он схватит меня за мошонку. Поспешил сделать шаг, споткнулся о деда и чуть не упал.
В это время со звуком растягивающейся пружины Андрей распахнул дверь в коровник. Узкие, пыльные, засиженные мухами окошки едва пропускали дневной свет. Болезненный и слабый он только рыхлил темноту на середине, но под стенами оставалась густая чернота, в которой скрывались мои страхи и копошились крысы.
- Давай в темпе, - Андрей щелкнул выключателем на фонаре. Мы двинулись по центряку за бледным желтяком. Светлый контур по краю железного листа, закрывающего проход, казался неимоверно далеким. Я семенил за Андреем, изредка подпрыгивал, поправляя мешок на спине, что сопровождалось глухим жестяным бряцаньем.
Пройдя шагов тридцать, услышали знакомый утробный рык. Андрей направил фонарь в ту сторону. Изуродованная собака лежала на соломенной подстилке, у ее брюха копошились щенки.
Мы уже прошли мимо, когда она залаяла. Хотя я и ожидал, что она, в конце - концов, откроет пасть, громкий резкий звук, отраженный от стен прозвучал, как грохот выстрела. Я вздрогнул.
- Закрой пасть! - зло прикрикнул на нее Андрей. - Жаль на тебя пулю тратить, дура!
