из-за кровопотери дальше идти не смог и остался прикрывать отход товарищей, – согласился с ним Молодцов.
– Жаль, что прикончили. Мог бы сказать нам пару слов на прощание.
– Вряд ли мы услышали бы что-нибудь путное. Этот человек скорее послал бы нас. Он был воином. До конца сражался.
Парни матерились сквозь зубы, отряхивались от пыли.
– Хорошо, что мы на вертушке в Душанбе отправили только раненых, а санинструктора прихватили с собой, – сказал Иван, посматривая на работу доктора, входившего в состав группы.
Тот склонился над раненым контрактником и оказывал ему первую помощь. Пуля попала в грудь, но сердца не задела, повредила легкое и застряла в лопаточной кости. Больше афганец ни в кого не попал.
– Предлагаю санинструктора и раненого оставить здесь, – сказал Лебединский и оглядел ущелье. – Тут все же поспокойнее, чем там. – Он кивнул в сторону ледника. – Как думаешь?
– Давай оставим, – согласился командир. – Только не одного, а в паре с крепким парнем. Так будет надежнее. Придумай, кого озадачить прикрытием.
После скоротечного боя с одиноким афганцем Молодцову стало окончательно понятно, что его группа идет в правильном направлении. Далеко вперед высылать разведчиков он не стал, отправил трех лидеров, приказал им далее трехсот метров от основной группы не отрываться.
Через полчаса беспрерывного подъема рация пискнула, и старший лидирующей группы доложил:
– Наблюдаем двух человек с оружием и объемными тяжелыми ранцами! Они не идут по дну ущелья, взбираются вверх по склону.
– Какая дистанция? – осведомился Молодцов и облегченно вздохнул.
– Далековато, метров восемьсот. Мы их случайно засекли.
– Не упускайте их из виду. Постараемся вас нагнать.
– Понял вас.
Бойцы ускорились и скоро заметили впереди своих.
– Быстрее, Сокол! – поторапливали по радио лидеры. – Они уходят!
Молодцов поднял бинокль, осмотрел склон и заметил две крохотные фигуры, находящиеся почти у самого верха склона. Еще минута-полторы, и они исчезнут за линией его изгиба.
Константин подозвал снайпера и спросил:
– Сережа, сможешь достать?
Тот вскинул винтовку, нашел цели через оптику и ответил:
– Далековато, командир. Да и ветерок в ущелье непредсказуемый, крутит во все стороны.
Подполковник и сам понимал, что восемьсот метров для «СВД» – предел возможности. Да еще этот чертов ветер, порывы которого и в самом деле бросали в лицо пыль то с одной стороны, то с другой.
– Ладно, – буркнул он. – Придется догонять.
Наверх группа выбралась примерно в том же месте, где получасом раньше были потеряны из виду два человека, сгорбленные под тяжестью ранцев фигуры. Спецназовцы двигались с максимальной осторожностью, дабы не попасть под пули этих проклятых альпинистов.
Ледник остался левее и немного выше. Спецназовцы оказались на вершине вытянутого хребта. К востоку он понижался и заканчивался у той самой дороги, где несколько часов назад ударные вертолеты настигли джип с остатками группы Рахимова.
– Никого, – доложил по радио Лебединский, посланный вперед.
По команде Молодцова парни друг за другом просочились со склона на вершину и остановились. Вокруг действительно не было никого.
Вершина хребта представляла собой довольно неровную местность, покрытую булыжниками и редкими островками пожухлой растительности. При желании здесь можно было отыскать удобные позиции и встретить спецназовцев плотным огнем.
Однако люди в здравом уме этого делать не станут. Зачем? Маршруты безопасного отхода отсутствуют напрочь. Тут не только в полный рост встать невозможно. Эти позиции и ползком не покинешь. А делать это придется, так как у группы Молодцова значительный численный перевес, да и боеприпасов намного больше.
«Значит, господин Рахимов свалил на максимальной скорости вниз, – решил подполковник и вытянул из кармана карту, сложенную гармошкой. – Какие у нас поблизости населенные пункты?»
Ущелье, куда начали спускаться два субъекта с ядерными ранцевыми боеприпасами, выходило не только на дорогу, но и к крупному селению под названием Хвахан. Вероятно, там и была назначена встреча с теми людьми, для которых Рахимов добывал свой ценный груз.
Константин прикинул расстояние до селения и успокоился. Шесть километров, да еще с тяжелыми ранцами. Это как минимум два часа пути.
– Красота-то какая! – прошептал снайпер.
Группа довольно быстрым шагом следовала по изогнутой вершине длинного хребта. Воздух был настолько чист и прозрачен, что с верхней точки взгляд охватывал огромное пространство. Все было отлично видно в радиусе километров пятидесяти. Разве что ослепительно-белый ледник закрывал с востока часть горизонта.
– И тишина, – продолжал восторгаться Ковальчук. – Нет, вы послушайте, какая она тут!
– Серега, – подал голос Колодин, идущий следом. – Если вокруг все хорошо, то ты влюбился либо сильно пьян. В самом крайнем случае умер и попал в рай.
По относительно ровной поверхности гребня хребта бойцы передвигались довольно споро, ну а дальше, как это часто случается в жизни, произошло то, чего никто не ожидал. Едва группа приступила к спуску в соседнее ущелье, как по ней был открыт плотный огонь из складок местности, расположенных ниже.
Данный ход противника оказался настолько сильным, что моментально поставил под сомнение успех операции по захвату Рахимова и его груза. Вокруг свистели пули, кто-то кричал и стонал от полученных ранений, кто-то просто громко матерился. Группа рассыпалась по склону.
Молодцов вжался в грунт, приподнял голову и пытался понять, сколько человек атаковали его бойцов.
– Ни хрена себе! – возмущался Лебединский, закатившись под соседний камень. – Их же было всего двое! А тут по нам как минимум взвод шмаляет!
– Рахимов, как пить дать, вызвал подмогу! – прокричал сквозь стрельбу Константин. – Другого объяснения у меня нет.
– Думаешь, из ближайшего аула пришли?
– Откуда же еще? Там же, скорее всего, и встреча была назначена.
Да, ниже и впрямь собралось немало народа, встречающего дорогих гостей.
Спецназовцы быстро опомнились, разобрались с позициями противника и стали отвечать ему прицельным огнем.
– Группа, я – Сокол. Доложите по потерям! – запросил по радио Молодцов.
– Два таджика ранены, – послышался голос подрывника Колодина. – Рядом со мной лежат.
– Тяжелые?
– Пока не ясно.
– Остальные в норме?
– Саша Локтев тоже ранен, – сообщил кто-то другой.
– Понял.
Больше докладов не последовало.
После десяти минут боя на склоне у обоих старших офицеров появилась мысль снова связаться с Мухаббатом, обозначить свое место и попросить у него помощи в виде атаки парой ударных вертолетов. Но делать этого они не стали.
Во-первых, находясь в ущелье, связист наверняка не докричится до Акрамова. С этим делом в горах всегда хуже, чем на равнине. Во-вторых, два пересечения афганской границы таджикскими вертушками в один день – многовато будет. Молодцову не хотелось подставлять Мухаббата, ведь за такие делишки пряники не раздают. Наконец, в‐третьих, благодаря выгодной позиции спецназовцы начали продавливать талибов, засевших ниже. Те несли потери и постепенно откатывались все ниже и ниже.
Сигналом к решительным действиям послужил доклад Лебединского.
– Сокол, наблюдаю четверых товарищей, быстро бегущих вниз, – взволнованно проговорил он и тут же добавил: – Командир, эти суки тащат ранцы!
Момент сближения с противником в рукопашной схватке – самый скоротечный. Он же предельно опасный, потому что враг еще имеет возможность открыть огонь. Если спецназу удастся преодолеть дистанцию, то стрелять будет поздно. Наступит время другого оружия.
В бытность свою в Афганистане Молодцову не раз приходилось сходиться в рукопашной с моджахедами. Он вышел из этих схваток живым и невредимым и хорошо знал противника. Многие афганцы были очень выносливыми и неприхотливыми. Они могли часами карабкаться по жутким склонам или сутками сидеть в засаде без
