либо новая женщина. Вряд ли что-то ещё может заставить его расстаться с ними. В новую женщину я не верю, а вот рак…
Папа тридцать шесть лет отработал инженером на атомной электростанции, благодаря чему имел право на досрочную пенсию, на которую и вышел пять лет назад. С тех пор немного занимался дачей, когда сезон и погода позволяют, и непрекращающимся ремонтом в квартире всё остальное время.
Я очень долго не понимал, зачем это всё, а потом догадался, что ему нужно о ком-то заботиться. Но взрослый сын, то есть я, неподходящий объект для подобной самореализации, животные — мимо, потому что на шерсть аллергия, вот папа и решил заботиться не о ком-то, а о чём-то — о недвижимости. А через неё как бы и обо мне.
Однажды у нас случился такой короткий разговор:
— А что, хорошо же будет? Умру я, а квартира готова к продаже! Удобно ведь? — сказал он, но я не оценил идею и только завопил в ответ:
— Па-а-ап!
Говорю же, короткий разговор. И я так и не понял, шутил он тогда или нет.
Мы молча поели под аккомпанемент орущих друг на друга политических аналитиков. А потом папа завёл свою обычную шарманку:
— С мамой не общался?
— Нет.
— Совсем?
— Почти. Как-то перекинулись парой сообщений.
— Почему так? Она же твоя мама.
— Этого недостаточно! — я начал раздражаться.
— А чего тебе ещё надо? Я твой папа. Со мной же ты общаешься…
— Ты не поступал с ней подло! — Я закипал.
— Костя, я много раз говорил…
— Да, пап! Ты много раз говорил, и я…
Вот-вот взорвусь, как обычно. Хоть раз бы сдержаться.
— Она ушла от меня, а не от тебя! — продолжал папа линию защиты неверной супруги.
— Мама поступила подло с нами!
Когда я говорю эти слова, всегда чувствую себя маленьким мальчиком, а не взрослым лбом. Но всё равно говорю их из раза в раз. Лишь слова переставляю местами.
— Со мной!
— С нами!!! Да, после ухода к своему хахалю мама была в моей жизни, но со временем я понял, что она делала это просто на откуп. Ей было плевать на всех: на меня, на тебя… — сказал я и осёкся.
Зря это произнёс. Папины брови нахмурились, он пытался скрыть, что ему больно. Годы идут, а шрамы на сердце этого мужика так и не зажили. Я это видел. Я это знал. Но, наверное, просто не верил, что можно так безусловно, бескорыстно и безответно через года продолжать любить другого человека. Тем более такого, как моя мать.
— Давай не будем о ней, — вздохнул я и попытался перевести тему: — А в моей комнате ты будешь делать ремонт?
Папа помолчал немного, а потом ответил:
— Нет, там я оставлю всё как было. Это музей твоего детства.
— М-м-м! Звучит красиво. Я думал, что меня вырастил инженер-ядерщик, а оказалось, что поэт!
— А одно другому не мешает. Наука очень поэтична, — улыбнулся папа, а я обрадовался и возможности поговорить с ним на интересную тему, и тому, что смог направить разговор в другое русло.
— Но не ядерная физика, энергетика и вот это всё.
— Как же! Ещё как поэтично.
— Ну-ка, ну-ка, расскажи! Пап, ты серьёзно? Ладно области физики, связанные со звуком, светом, или астрономия — там понятно, где поэзия, но твоя специальность совсем не такая.
Папа усмехнулся и принял вызов.
— Она такая же. Легко докажу сейчас.
— Только не слишком сложно, а то я в ней ничего не понимаю.
— Хорошо, простой пример. Знаешь, откуда берётся ядерная энергия?
— Приблизительно… И где же там поэзия?
— Есть ядро атома. Да?
— Да, пап, я не настолько тупой. Это я знаю.
— Хорошо. При делении ядра высвобождается энергия, которая может быть направлена как на созидание, так и на разрушение.
— И?
— Тебе мало, что ли? Да что может быть поэтичнее? Чтобы создать что-то, иногда нужно разрушить то, что было? — спросил папа очень эмоционально, как это всегда бывало, когда он по-настоящему включался в спор.
— Банально, если честно…
— Ах, банально? Но ведь поэтично! И к тому же правда! Было целое ядро! Его разделили, и это может как сделать мир лучше, так и уничтожить его. — Я попытался прервать папу, но его было уже не остановить. — Опять банально? Мы были с твоей мамой единым целым, нас разделила судьба, и высвободившаяся энергия разрушила мою жизнь, а её жизнь создала заново…
— Или так. Вы были целым ядром. А потом появился я… разрушительная энергия, которая убила нашу семью, — сказал я спонтанно. И откуда это во мне?
— НУ НЕТ! — крикнул папа. — Это абсолютная неправда! Твоя мать всегда была такой! Всегда! И задолго до твоего рождения! Ты тут совсем ни при чём! И не смей думать иначе!
Вау! Оказывается, мой отец может её критиковать…
Я положил руку на плечо папы и произнёс:
— Ну вот, мы снова говорим о ней. — Я улыбнулся ему, давая понять, что всё в порядке.
— Но правда, сынок, не смей думать, что ты…
— Я и не думаю, пап. Успокойся, я просто так это сказал, развивал мысль и ляпнул что в голову взбрело. Ради поэзии!
Это, кстати, было правдой. Я никогда всерьёз не допускал, что наша семья посыпалась из-за меня.
— Пап, я в музей моего детства зайду на минутку и поеду уже. А то пора…
— Да, хорошо, сын, — сказал папа вновь спокойным и размеренным голосом. — Я пока покурю…
В моей комнате и вправду всё было по-старому. Конечно, я съехал отсюда, будучи уже совсем не ребёнком, но в ней сохранилось многое даже с начальной школы. Парочка трансформеров стояли на книжной полке. Сама полка была забита всем подряд, причём не только книгами, но и CD-дисками, и коробками с настолками. В целом это была комната не зрелого мужа, но мальчика.
Я открыл выдвижной ящик письменного стола, за которым делал уроки все одиннадцать классов школы, и достал оттуда два фотоальбома. Я пролистал один полностью, затем второй до предпоследней страницы и расплылся в довольной улыбке.
Если бы я верил в эзотерику, то не сомневался бы, что приехал в этот раз к отцу дабы найти эту фотографию, о существовании которой успел забыть.
Когда я вышел в прихожую, папа уже ждал меня там. Я оделся и хотел по традиции обменяться хлопками по плечу, но неожиданно как для себя, так и для папы обнял его.
44
Костя
В клубе всё прошло гладко. До феста оставалось меньше недели, и оборудование было почти готово.
Напарник Тёма
