больше, чем известно Сорнтрану, ведь она слышит мысли. Но решил промолчать. Скорее всего, Тар не поверит. А выглядеть все будет так, будто Сорнтран пытается оправдаться. А ведь он и правда ничего не рассказывал матроне о Таре — ни словами, ни мыслями.
— Я тебе не верю.
Сорнтран безразлично пожал плечами.
— Вину ты, похоже, и правда не чувствуешь. А вообще хоть что-то чувствуешь? Есть в тебе что-то кроме примитивных инстинктов? — Тар подошел ближе, чем позволяют приличия, и коснулся пальцами щеки Сорнтрана. — Сама Богиня наверняка хотела бы видеть тебя на своем ложе. Но, кажется, привлекательная внешность — это единственное, чем она тебя наделила. А за внешностью нет больше ничего. Как жаль.
Его пристальный взгляд Сорнтран выдержал, глаз не отвел. Но что ответить — не знал. Хотелось попятиться, разорвать неприятное прикосновение, но почему-то он остался стоять на месте.
— В следующий раз эта деспотичная сука может захотеть, чтобы ты меня трахнул у нее на глазах или на глазах у всех членов Дома — и ты это сделаешь. Или прикажет убить меня — ты и это сделаешь, даже не моргнув. Захочет изощренных пыток и медленной и мучительной смерти для того пленника, мага — так ты и это молча сделаешь. Для тебя все это, как ты недавно выразился, в порядке вещей.
Сорнтран равнодушно покачал головой. Разумеется, он сделает то, что ему прикажут, если приказ этот не будет противоречить его инстинкту самосохранения.
— Ты не виноват в том, что стал таким. Ты не видел ничего кроме этого испорченного, порочного места, ты даже не представляешь, что все может быть совсем иначе. А я знаю, как оно может быть. И для меня все, что сегодня произошло, совсем не “в порядке вещей”. И то, что ты рассказал матроне о Риле, и то, что… ну… — Тар смущенно отвел взгляд. — Это было насилием. Это было против моей воли. Я этого не хотел. Точнее, хотел, но не так.
Сорнтран усмехнулся про себя. Что за глупости говорит этот парень?
— С каждым днем я все яснее понимаю, что не могу здесь больше оставаться. Я задыхаюсь.
Сорнтран вполне искренне думал, что Тару не на что было жаловаться. Он был сыт и хорошо одет, его, насколько было известно Сорнтрану, никто не обижал (если не считать сегодняшнего… инцидента, хотя и это вряд ли можно считать чем-то по-настоящему страшным). Никто из жриц не звал его в свои покои. На его теле новых следов насилия не было — только старые шрамы да след от кнута, полученный в первый день в этом Доме — да и то в результате его же глупости. Он даже на патрули и вылазки за город не ходил, только и делал, что тренировался и отдыхал, в тепле и в относительной безопасности. Так в чем же проблема?
— Не можешь здесь больше оставаться? И куда пойдешь? К простолюдинам? Будешь в лавке торговать. Или на поле каком-нибудь работать. Или на руднике. Там-то точно задыхаться не будешь, — Сорнтран ухмыльнулся.
— Среди простолюдинов я был свободен и счастлив! — воскликнул Тар. — Ты всегда говоришь о них с таким высокомерием, но ты же на самом деле ничего о них не знаешь! Ты никогда не жил среди них. Там нет этой нездоровой жестокости, которой кишат проклятые Дома благородных! Моя мать всегда хорошо относилась к моему отцу. Они вместе работали на ферме, вместе вырастили меня и моего брата, и она всегда была добра ко всем нам. А что видел ты всю свою жизнь? Только насилие и жестокость. Ты даже не знаешь, кто твой отец. А мать… Если ее рука и касалась тебя, то только чтобы ударить!
Сорнтран промолчал. Насчет его матери Тар был, конечно, прав. Но Сорнтран и правда не знал и не видел ничего кроме такой жизни.
— Зачем ты стелешься перед этой деспотичной дрянью? Неужели это самое большее, на что ты способен? Удовлетворять похоть матроны и надеяться, что тебя не принесут в жертву Богине? Это все, что ты можешь?
Сорнтран в самом деле думал, что ни на что другое рассчитывать не мог: наставником воинов или магов ему не стать, а третий по статусу — фаворит матроны.
— Меня такое положение дел вполне устраивает, — выдавил из себя Сорнтран.
— Ты можешь хоть что-то сделать по собственному желанию или решению? Чем ты отличаешься от рабов?
— Не смей сравнивать меня с рабами.
Тар улыбнулся.
— Мне не место здесь, в этом больном обществе. Раньше думал, что тебе тоже, но, похоже, тебе здесь очень даже неплохо. Дело твое. А я не могу здесь больше оставаться.
— Из этого Дома ты можешь уйти только к Богине, Тар. Не делай глупостей.
Тар не ответил. Развернулся, поспешно зашагал прочь. Глядя ему вслед, Сорнтран подумал, что в самом деле ни разу в жизни не делал ничего по собственному желанию.
{14}
Не только дроу, но и дуэргары, дворфы и все прочие расступались перед госпожой Инстрой и ее свитой, когда они шли по улицам Лирсика. Похоже, даже представители низших рас прекрасно знали, что за накидка была на плечах госпожи. Беременная матрона Великого Дома одного из городов дроу — это серьезно. Случайно коснешься ее — или, не приведи боги, нечаянно толкнешь, потом проблем не оберешься. И никто за тебя не заступится.
Изначально Лирсик, насколько было известно Сорнтрану, считался городом дуэргаров, но сейчас здесь жили представители самых разных рас — даже люди и эльфы с поверхности. Город был огромный — намного больше В’Аргешшара. И будто был собран из лоскутов множества других городов. Обширные площади, освещаемые сотнями фонарей и висящих в воздухе светящихся шаров, соседствовали с узкими переулками без единого источника света. К внушительным замкам, высеченным в скалах, примыкали готовые развалиться хижины из дерева и грибных ножек. Сорнтран не особо разбирался в архитектуре, но даже ему было очевидно, что все постройки тут были в разных, совершенно не сочетающихся друг с другом стилях.
Во время больших ярмарок в Лирсик съезжались чуть ли не из всех городов в округе: некоторым даже приходилось преодолевать путь в десятки дней. Группе из В’Аргешшара потребовалось всего около двух суток, чтобы добраться сюда. Кроме парочки монстров, с которыми без проблем справились скауты, ничего интересного им по пути не встретилось, и они вполне спокойно добрались
