скажи, надолго вернулся али опять куда унесет тебя ветром? — серьезно посмотрела на меня Снежана.
— Нет, ненадолго, я под Новгородом обосновался, — поделился я с ней.
А Снежана лишь покачала головой.
— Эх, что ж вам дома-то не сидится.
Я лишь пожал плечами.
— Вот что, тогда найди время, надо мазь сварить, что мы вместе варили, не запамятовал еще. А то запасы ее у меня давно уже кончились, а Рознег, пенек трухлявый, помочь отказывается, — пока Снежана говорила, убрала на одну из полок подарки.
— Конечно, сварим, я и сам от этой мази не откажусь.
— Вот и договорились, — кивнула она и, развернувшись, шагнула к очагу.
Я же сделал шаг вперед и положил руку на ее спину, выпустив силу жизни, не скупясь, наполняя дряхлое тело Снежаны.
— Чего это ты удумал, охальник, — сразу возмутилась она, с подозрением косясь на меня. А после добавила:
— Что, сказать не можешь, языка нет, сразу руки тянешь.
Хоть она и ругалась на меня, но было заметно, что ей приятно мое внимание. Я, если честно, скучал по этой ворчливой старушенции.
— Все, будя, а то каша сгорит, — и отстранившись она подошла к очагу и вновь начала помешивать кашу в котле. — Кушать будешь, тебе накладывать?
— Нет, благодарствую. Ты лучше расскажи про свои дела.
— А, что рассказывать. Все так же приходят люди, я их лечу, — пожала плечами Снежана. — Да и ты жив и здоров. Быстро убег, даже и слова-то не сказал, — с легкой обидой закончила Снежана.
— Прости, Снежана, так вышло, — попытался я оправдаться. Ведь действительно виноват, даже не зашёл, не попрощался.
— А, пустое, — махнула она рукой. И, взяв котелок, сняла его с очага, а после, шатаясь, подтащила и поставила его на стол.
— Как Божена, долго еще тебе помогала?
— Не-е, как разродилась-то, ее обратно Возгарь и забрал, — спокойно произнесла Снежана. И с хитринкой уставилась на меня.
— Как это разродилась? — я сначала даже и не понял, о чем она речь ведёт.
— А то ты не знаешь, как бабы рожают и откуда дети берутся, что, зря у меня здесь обретался и совсем ничему не научился? — проскрипела Снежана.
— Так, погоди, — отмахнулся я от наезда. — Она что, на сносях была?
— Естественно, а то как бы она разродилась?
Я же сидел как громом ударенный, пытаясь осознать сказанное Снежаной.
Мысли в голове заметались. Так, кроме меня, у Бажены тогда никого и не было. Значит, получается, я отец, что ли? У меня есть ребенок?
Охренеть.
— А кто родился-то? — враз осевшим голосом спросил я.
— Как кто? Мальчонка. Маленький такой, ладный весь, с голубыми глазками, — с усмешкой произнесла лекарка.
Так, получается, прадед об этом знал, раз так настырно отправлял меня к Снежане. Знал и не забрал моего ребенка из холопства?
Мой ребенок холопом родился! Кровь мгновенно прилила к лицу. Мне хотелось зарычать. Но под ехидным взглядом Снежаны я смог взять в себя в руки.
Ну, старый пень, погоди, устрою я тебе.
Так, стоп, охолони. Надо сначала удостовериться, мой ли ребенок, а потом уже и делать что-то. Да и с дедом не мешает поговорить.
Первым порывом было мчаться к Возгарю, а там и разбираться, мой не мой сын.
Немного успокоившись, решил это оставить на утро. Один день ничего не изменит. К тому же Рознег обещал мага привести.
— Пойду я, Снежан.
— Иди, милок, иди. Токмо не забудь, ты обещал с мазью помочь, — проскрипела Снежана.
Кивнув, я направился на выход с подворья, светлячки сопровождали меня до самых ворот.
Вернулся к прадеду, во дворе меня ждала весьма забавная картина.
Вокруг Керона с озадаченным видом нарезал круги уже немолодой мужчина в простой одежде. Он активно жестикулировал и что-то бормотал себе под нос.
Чуть поодаль стоял улыбающийся прадед вместе с хмурящимся Говшей.
[1] Болеслав — чешский князь.
Глава 13
У Керона был немного потерянный вид, и он явно не понимал, что происходит. А мужчина то останавливался, что-то произнося на непонятном языке, то вновь начинал нарезать круги.
— Это что такое? — не удержался я от вопроса, обращаясь к прадеду.
— Да вот, Венетий с твоим другом знакомится, — со смешком проговорил он. Его это зрелище веселило, а на губах играла улыбка.
Керон же, заметив меня, начал потихоньку двигаться в мою сторону, стараясь не наступить на субтильного мужичка.
— Яромир, человеч-че, — протянул мой друг. И столько в его тоне было непонимания и какой-то детской обиды, что я понял: его надо спасать, пока маг его на опыты не пустил.
— Керон, дружище, где ты был, — я шагнул ему навстречу. Аккуратно отталкивая мага от изучения друга.
Синекожий великан, как только я оказался рядом быстрым шагом, очутился у меня за спиной, положил мне руки на плечи и протянул:
— Яромир хорош-ший человеч-че, — и с обидой посмотрел на мага, который продолжал бросать заинтересованные взгляды в сторону Керона.
На вид магу было лет пятьдесят, худой как палка. С залысинами на голове и морщинами по всему лицу. Этакий профессор и преподаватель, сразу появилась у меня ассоциация. Одет он был в простые вещи из некрашеной ткани.
— Удивительное существо, даже слышать о таких не приходилось, — задумчиво проговорил он. — Его мышечный каркас говорит о том, что он прекрасно чувствует себя в дикой природе, а форма ушей — о его чутком слухе.
— Венетий, это мой правнук, Яромир, о котором я говорил, помнишь, о чудовище вам рассказывал, так это он его добыл.
Маг кинул на меня взгляд и кивнул, как старому знакомому.
— Уважаемый Рознег, конечно, помню. Это был явно гоблин, и я не раз о них рассказывал, весьма несносные и опасные твари, — поморщился маг, не переставая бросать любопытные взгляды на Керона.
— Мне они такими не показались, чем же они опасны?
— О, молодой человек, — и он приподнял палец вверх. А Рознег с Говшей переглянулись с непонятным мне выражением.
— Вы с Кероном с утра рыбы наловили, надо бы ее почистить, — произнес прадед обращаясь к Говше и, не говоря ни слова, развернулся
