и старой развалиной, стоящей в могиле уже двумя ногами, тоже не выглядел. Да только один тот факт, что он сумел добраться до крыльца без инвалидной коляски, говорил о том, что чувствует он себя куда лучше, чем несколько дней назад.
— Это я-то молодой? — весело рассмеялся Головин. — Скажете тоже, Вячеслав Вячеславович! Это Мамонт молодой, а я, как говорил один мой боевой товарищ — в меру упитанный мужчина, в самом расцвете сил.
— Эх, ребятки, да по сравнению со мною, — проскрипел старый князь, — все вы — дети малые! И не будем больше бередить эту рану! Мамонт, мальчик мой, — взглянув на меня своими блеклыми пронзительными глазами, поклонился Вячеслав Вячеславович, — спасибо тебе! Я с содроганием думаю, что, если бы тебя в тот день не привела в мой дом сама Судьба, я так же и продолжал бы медленно разлагаться и умирать в своем инвалидном кресле, забытый всем миром. И еще я подумал, что наша встреча была не случайной, ведь следом за тобой Судьба привела в мой дом и горячо любимого мною Александра, которого я и живым уже не чаял увидеть! И если мне придется вскоре умереть, я умру по-настоящему счастливым человеком! Но умирать я не собираюсь! — поспешно и весело добавил старик. — И не надейтесь, оглоеды!
— Вячеслав Вячеславович, — расчувствовавшись, я тоже обнял старика, — не нужно благодарностей! И вообще меня к вам не судьба прислала, а ваш знакомый Целитель — Лазарь Елизарович…
— Не спорь с князем, мальчишка! — Нахмурил седые брови Райнгольд. — Говорю, Судьба — значит, Судьба!
— Не спорь, с ним, — шепнул мне на ухо товарищ оснаб, — это совершенно бесполезно! Он и раньше был упрямым, а с возрастом стал просто невыносим!
— Ох, Сашенька-Сашенька! — театрально покачал головой профессор. — Мало я тебя в детстве порол!
— Так вы же вообще на меня и голос никогда не поднимали, а не то, чтобы пороть, — изумился Головин.
— Так вот, а теперь жалею, что не порол… Ладно, господа хорошие, оставим шуточки! — старик подобрался и распрямил сгорбленную спину. — Если Отечество в опасности — надо его спасать! Ты был прав, Сашенька — не важно, кто в данный момент у власти: царь-батюшка или большевики! Хотя последние мне совсем не импонируют, — ворчливо добавил он. — Но и с ними можно смириться, к тому же они вполне обучаемы… — И старик хитро улыбнулся. — А вот Родина — она одна, и другой уже не будет!
— Немного пафосно, но суть передана верно, — весело подначил старого учителя Головин. — Мне нравится ваш настрой, Вячеслав Вячеславович! Так держать! Советую вам освежить в памяти начальный курс — «Введение в Мозгокрутные практики», думаю он вам скоро понадобится…
— Как тебе не стыдно, мальчишка, сомневаться в профессионализме своего старого наставника? — деланно обиделся Райнгольд. — Тут, — он прикоснулся кончиками пальцев к своему лысому черепу, покрытому шелушащейся пергаментной кожей, — ничего не исчезает бесследно! Такова уж планида всех Мозголомов, и тебе от нее тоже не уйти, мой мальчик! Однако, повеселились — и будет! — самым серьезным тоном произнес Вячеслав Вячеславович. — Я всегда тебя учил, Сашенька, дело прежде всего!
— Я помню, как будто все это было только вчера, — с тихой печалью произнес товарищ оснаб.
— Теперь с тобой, Мамошка! — Райнгольд вновь пристально посмотрел мне в глаза. — Твоя сестра до сих пор у меня… С того момента, как тебя забрали… Каюсь… — Вячеслав Вячеславович опустил голову, словно что-то его томило. — Я немного «подчистил» ей память… Пришлось… Она не помнит, как тебя забирали. Иначе, наделала бы девчушка много глупостей, да и сама бы пострадала… Горячая у тебя девица — собиралась чуть не штурмом брать местное отделение ЧэКа!
— Да, — кивнул я, вспомнив, как во время «первой» нашей встречи она бесстрашно бросилась голышом на бандитов, — она у меня такая! С ней точно все в порядке?
— Не беспокойся, в полном порядке! — заверил меня Райнгольд. — Кусочек памяти о твоем аресте я просто заблокировал, чтобы не нервничала зазря. Сейчас я его быстро на место верну.
— Спасибо, Вячеслав Вячеславович! — поблагодарил я старика. — Не знаю даже, что я бы без вас делал!
— А девчушка твоя у меня хоть отъелась и отоспалась вволю, а то от нее одна кожа до кости остались. Да и мне старику веселее с ней, а то от Имбрагимки уже взгляд воротит! Столько лет одна и та же бородатая рожа перед глазами маячила… Обрыдла до чертиков!
— Э-э-э! Хозяын… — обиженно засопел абрек.
— Не в обиду тебе, Ибрагимка, сказано! — успокоил верного слугу Райнгольд. — Я ж без тебя, как без рук! Мы с тобой, старина, одной веревочкой давным-давно повязаны!
Даже такая неказистая похвала из уст старого князя заставила здоровяка расплыться в довольной улыбке.
— Так она от вас и все это время и не выходила никуда? — уточнил я у старика.
— Да как же я её бы выпустил? — произнес Мозголом. — Я же аккуратно с ней работал, чтобы ничего в голове невзначай не повредить. А если бы она вспомнила, а я далеко?
— Так выходит, ей все это время на работе прогулы ставили? — переполошился я. — Как же теперь быть-то?
— А вот это дело поправимое, — произнес Александр Дмитриевич. — Я ей сейчас такую бумагу выпишу, с которой ей никто слова лишнего не скажет!
— Спасибо, товарищ оснаб! — поблагодарил я Головина.
— Ибрагим, проводи парнишку к сестре, — распорядился Вячеслав Вячеславович, — пусть попрощаются… И это, Мамонт, может, уговоришь её у меня пожить? Аленка твоя для меня прямо как весеннее солнышко в окошко… — отчего-то смущенно произнес старик. — Просто хочу, чтобы она по своей воле решила… Не-не, не подумайте чего такого, ребятки… Просто опять один на один с Ибрагимкой оставаться… А она, как внучка мне будет… Жаль, своих завести не удалось… А я, да и Ибрагим, присмотрим за ней — пусть только кто обидеть её попробует! — Раздухарился старикан, потрясая худыми кулачками.
— Не позавидовал бы тому, кто князя Райногольда врагом бы заимел, — усмехнулся Александр Дмитриевич. — Как решишь, Мамонт? То, что сильнейший Мозголом просит — на самом деле дорогого
