еще была, — едва заметно улыбнулся. — Это игрок с большим стажем, я еще помню, как мы его двушку в свое время удачно продали.
Он говорит, а у меня папины слова водят хоровод в голове: «Я продал квартиру, чтобы помочь матери сделать операцию». Где правда? У кого? Это был обман? Зачем? Чтобы казаться лучше, чем он есть? Какой смысл в этом? Следом встал на место его разговор с соседом, в котором он сказал, что я медсестра, а не дочь. Он не хотел, чтобы кто-то узнал обо мне. Пытался защитить меня? Или боялся, что его начнут шантажировать мной? В голове полный хаос и бардак. Я ничего уже не понимаю. Где истина, где золотая середина? Почему я все время придумываю отцу оправдания? Пытаюсь зацепиться за его светлый образ. Но ведь о покойниках нельзя плохо говорить? Боже, какое страшное слово. Нет, нет, не о том сейчас надо думать. Арина, думай, как тебе свалить отсюда, сбежать.
— На сегодняшний день, — мужской голос выводит меня из размышлений, — его долг составляет восемьсот тысяч рублей, — эта сумма звучит как приговор. Мой личный приговор. — Ты готова внести аванс, я ведь уверен, что у тебя есть деньги с собой.
Я отрицательно киваю головой и инстинктивно прижимаю руки к куртке, словно хочу уберечь свои честно заработанные деньги. Он делает знак рукой второму человеку и тот начинает подходить ко мне со словами:
— Лучше сама отдай, иначе придется раздеть тебя догола, — эти слова пугают.
Почему-то совсем не хочется проверять их на веру, но и отдавать деньги тоже жалко. Может он блефует? Мужик подошел ко мне и, схватив меня за шиворот, резко поднял со стула. Какие тут шутки. Я начала сопротивляться, отбиваться руками и бубнить: «Не надо, я сама отдам, сама». Он чуть расслабил хватку, и я достала почти трясущими руками свою заначку. Ну вот, и отцу не помогла, и сама без денег осталась. Но не это сейчас главное, как бы вообще живой отсюда уйти.
Мужик с довольной улыбкой начал трясти мои купюры и приговаривать:
— Может еще что-то прячешь? — я отрицательно киваю с ужасом в глазах, а он добавляет. — А если поискать? — и снова делает ко мне шаг.
— Честное слово, у меня больше ничего нет, — тараторю от испуга. Потому что понимаю, если они захотят меня тут убить или изнасиловать, их ничего не остановит. Забытое богом место.
— Да что ты деваху запугал совсем, — второй мужик его останавливает, и он отступает, передает деньги этому мужчине, а я снова плюхаюсь на табурет, — видишь, она добровольно с нами сотрудничает. Сколько тут?
И начинает считать.
Я отдала все деньги, может теперь меня отпустят? У меня умер отец, а я тут сижу и о каких-то долгах слушаю. Всё потом, сейчас просто хочется удостовериться, что смерть отца — это не вымысел. В глубине души еще теплится надежда, что это какая-то ошибка. Хотя понимаю, что скорей всего цепляюсь за дымку и она сразу развеется, стоит мне только набрать телефон морга.
— Сто пятьдесят тысяч рублей, — озвучил мужик, когда пересчитал деньги. — Молодец, бодро начинаешь выплачивать свой долг. Может у тебя дома есть и вся остальная сумма?
Я тяжело вздыхаю и отрицательно киваю. Как же хочется, чтобы этот ад скорей закончился.
— А у Лютынова есть такая сумма? Он же директор как-никак.
Фамилия Стаса меня сразу напрягает. Только не Стас! Он не должен отвечать за моего отца, за меня. Это несправедливо. Пытаюсь не подать вида, что я его знаю. Делаю гримасу и переспрашиваю с легкой дрожью в голосе:
— У кого?
Он вертит передо мной его визиткой, и я включаю всю свою актерскую игру и стараюсь с максимально возможным безразличием ответить:
— Я не знаю такого. Просто в магазине визитку сперла, чтобы телефон записать.
Видимо я никудышная актриса, потому что мужик ехидно улыбается и со словами: «А это мы сейчас проверим». Берет мой телефон и вводит его номер. Понятно, что на экране высветилось имя «Стас».
Он поворачивает мне экран телефона и говорит:
— Ты всё еще уверена, что с ним незнакома?
Театрально вздыхаю, закатываю глаза и на выдохе отвечаю:
— Да сколько таких номеров в телефоне, всех и не упомнишь. Какой-то левый парень предложил свои услуги, визитку дал. Взяла, забила номер ради приличия. Вы проверьте телефон, там таких номеров полсотни будет.
Скрестила пальчики на руках. Ну, пожалуйста, пусть он мне поверит!
Не поверил, потому что следом я услышала слова:
— Сейчас мы это у него и спросим.
Делает мне знак рукой, чтоб я притихла и набирает номер Стаса. Включает громкую связь. И душа уходит в пятки, потому что не только я одна слышу ответ Стаса:
— Да, моя сладкая девочка.
Глава 30. Стас
Мужской голос в трубке мне ответил:
— И ты готов заплатить круглую сумму за твою сладкую девочку?
— Я не понял, с кем я разговариваю?
Арина что потеряла свой телефон? Кто-то хочет поиметь денег с находки?
— Ты разговариваешь с человеком, рядом с которым сейчас находится твоя девочка — Арина Владимировна. Хотя она почему-то усердно пыталась доказать, что вы с ней незнакомы.
Что это за черт говорит? Снова украли сумку с паспортом и телефоном?
— Я хочу ее сам услышать, — обезоружу противника. Ведь Арина, даже если и потеряла телефон, уже наверняка дома находится.
Тишина в трубке пару секунд и потом слышен издали знакомый голос «Стас, не слушай их».
— Вот сейчас она глупости говорит, — мужик сразу вливается в разговор, — как раз нас и надо слушать. Твоя подружка нам задолжала шестьсот пятьдесят тысяч рублей.
Что? Ничего не понимаю. Кто задолжал? Арина? Когда она успела? Это какая-то компьютерная программа по воспроизведению ее голоса? Или это воришки хотят меня развезти? Точно, наверняка мошенники. Нашли ее паспорт и телефон. Эх, Арина! Видимо, если хочу дойти с тобой однажды до ЗАГСа, то нужно твой паспорт держать у себя.
— Слушайте, если
