Книга Сатира и юмор: Стихи, рассказы, басни, фельетоны, эпиграммы болгарских писателей - Петко Славейков

хитреца — хитрящих изобилье. А ты прикинься лучше дурачком, чтоб не нажить врагов, сиди молчком, без дела не шуми, не суетись, увидишь непорядок — отвернись. Не столько злое дело иль недуг — нам больший вред приносит шум вокруг. Позор для общества — не преступленья, а этих преступлений оглашенье. И честностью то царство знаменито, где, хоть бесчестно все, но шито-крыто. Нельзя в работе нашей суетиться, чему случиться до́лжно, то случится. Пусть на Пырвана нападает Влад, друг дружку Кочо с Петко пусть тузят. Я глух, хоть и гляжу, не замечаю, сижу себе, как будто мух считаю. Пусть Кочо станет крив, а Петко хром, я драки не видал, я ни при чем. Или, к примеру, некий либерал кому-то кости палкою ломал. Шум услыхав, я шасть к старухе Пенке — к стряпухе при телеграфисте Генке. Пришел к ней, посидел минут пятнадцать, а после ни за кем уж не угнаться. Я не даю тому, что знаю, ходу, на чистую не вывожу я воду ни душегуба и ни казнокрада, и общая любовь — моя награда». Замолк он, и в беседу встрял четвертый, почтенный Гырди — полицейский тертый. «В Болгарии, — сказал он, — нет порядка, и с вами ей, Болгарии, несладко. Вы все не люди, а скорее звери, погрязли вы в разврате и в безверье. А я, почтенные, ценю мораль, мне за нее себя — и то не жаль. Душою чист и ест не даром хлеб лишь тот, кто, власти повинуясь, слеп. Гляди и службе верен будь своей. «Убей!» — распорядятся, ты убей. Честь, лишь она царит в моем рассудке, на языке моем, в моем желудке. Нет партий для меня и нет закона, и власти нет иной помимо трона, семи министров и дворцовой стражи, все остальное — порожденье блажи. А тем христопродавцам и смутьянам, что чешут языки по ресторанам, я покажу, на них управа есть, в Орландовцах есть место{58} — пядей шесть. Конечно, каждому из псов охота полаять на дворцовые ворота. Но ведь и пес один с другим не схож, того погладишь, а иного пнешь. А эти болгарановцы, как дети, «Права, права!» — кричат в своей газете. Вы, господа, полу́чите права, но получи́те по шеям сперва. «Права», — да вы смеетесь надо мной, скорее  г р о б у с  треснет — шар земной. Могу сказать о нашей службе так: одним она — алмаз, другим — медяк. Алмаз она тому, кто знает дело,