— И до этого дошло, — рассудительно заметил водитель.
— Дошло, — кивнул Пафнутьев.
— Набираем обороты?
— Набираем, Володя, набираем.
— А то, я смотрю, вы уже с пушкой не расстаетесь... Скоро стрельба?
— Предупрежу тебя заранее.
— Есть один человек... Гранатомет предлагает...
— Надежный человек?
— Вполне.
— Бери, не раздумывая.
— Я не шучу, — водитель искоса взглянул на Пафнутьева.
— Мне тоже, Володя, не до шуток.
— Быстрей, пожалуйста, — сказала Вика, дождавшись паузы в разговоре.Ребенок, мне кажется, стал синеть...
— Поздно прибавлять скорость, — сказал водитель.
— Почему? — вскинулась Вика.
— Уже приехали.
Овсов ждал их, лежа на кушетке. Лицо его было заспанным, седые волосы всклокочены, халат распахнут. Пафнутьев не видел его несколько месяцев и теперь всматривался в лицо хирурга, пытаясь найти следы прошедшего времени, — Сдаю, Паша, сдаю, — сказал Овсов, взглянув на Пафнутьева. — Особенно по утрам.
— Хороша была ночка?
— Слава Богу, что кончилась, — вздохнул Овсов. — Что у вас?
— Ребенок, — Вика положила сверток на стол и развернула. Девочка продолжала спать, но губы у нее действительно приобрели фиолетовый оттенок.
— Как идет время, — протянул Овсов, потирая лицо руками, — как идет время, Паша! Вот ты уже с дочкой...
— Вчера купил, — быстро вставил Пафнутьев, не дожидаясь следующих вопросов. — Возле универмага. Три бутылки водки просил мужик.
— И ты отдал три бутылки водки? — ужаснулся Овсов.
— Конечно, нет, — успокоил его Пафнутьев. — Пообещал, но не отдал.
Злоупотребил служебным положением. Мужика сдал в милицию, а дите забрал себе.
— Тогда ладно... А то ведь цена-то завышенная... Мне такого же младенца отдавали всего за две бутылки водки, и то я отказался. Дороговато.
— Давно это было?
— С полгода назад. Видишь ли, Паша; такие предложения не редкость, время от времени они поступают.
— От кого?
— От разных людей, так или иначе связанных с роддомом. Человек у меня есть свой в роддоме, так что, если желаешь, только скажи. Мальчика подберем, девочку... Можно рыженьких, темненьких, белесых... Даже вес можешь заказать...
Желаю, дескать, приобрести рыженького мальчонку не менее пяти килограммов весом.
— И раздобудут?
— На дом доставят! — заверил Овсов. — А с этой хиленькой что случилось?
— Она за всю ночь ни разу не проснулась, — сказала Вика. — И вечером спала.
И сейчас не просыпается. С ней что-то случилось, Степа!
Овсов подошел к девочке, попробовал пальцами живот, приподнял веко, разжал сжатый кулачок, всмотрелся в ладонь...
— А это видели? — спросил он, показывая ладошку Вике. — Младенец номер тринадцать.
И в самом деле, на ладошке явственно просматривались цифры, наведенные каким-то едким фломастером, таким обычно помечают посылки, отправляя их за три моря.
— Я боялась разбудить... — оправдываясь, произнесла Вика и виновато посмотрела на Пафнутьева.
— Меченый ребеночек, — пробормотал Овсов и решительно направился к выходу.
Выглянув в коридор, он крикнул чуть ли не на все этажи больницы:
— Вера! Давай сюда!
Когда через минуту вошла сестра, Овсов не дал ей произнести ни слова.
— Срочно! В реанимацию! Анализы! Похоже, в дите вогнали какую-то заразу...
— Опять? — спросила Вера, молоденькая сестричка с круглыми глазами и вскинутыми бровями.
— Вера, ты не на митинге! Мы не выбираем президента, мы спасаем людей! От тебя не требуется слишком много слов! От тебя вообще никаких слов не требуется!
— Овсов был явно сбит с толку и раздражен единственным словечком, которое обронила сестричка. Лицо ее покрылось красными пятнами, она, видимо, и сама не могла понять, в чем допустила промашку. Взяв ребенка, она быстро вышла за дверь, успев напоследок, уже из коридора, бросить на Овсова взгляд, полный слез и обиды.
— Опять? — вкрадчиво спросил Пафнутьев, хорошо расслышавший единственное слово, которое успела произнести девушка. — Значит, это правда? Значит, попадают к тебе такие вот спящие царевны, которые никак не могут проснуться? А, Овес?
— Я же тебе все сказал, Паша, — вздохнул хирург и опустился на кушетку. — Я все тебе сказал, — повторил он. — Случается, Паша... Скажи, ты в самом деле купил девочку?
— Мне действительно предлагали ее за три бутылки водки.
— Надо же, — Овсов протянул руку к тумбочке стола и вынул оттуда початую бутылку. — Ты, Паша, пил когда-нибудь финскую водку?.. Должен тебе сказать,продолжал Овсов, не дождавшись от Пафнутьева ни согласия выпить, ни возражения, — должен тебе сказать, Паша, — Овсов неторопливо достал стаканы, — это очень неплохой напиток. Наши северные соседи, похоже, разбираются...
Овсов замолчал, пораженный поведением Вики — она вынула из его тумбочки третий граненый стакан, спокойно налила в него из бутылки, украшенной северным оленем, налила столько же, сколько было у Пафнутьева и Овсова, и присела на кушетку. Овсов справился с удивлением, довольно быстро придя в себя, чокнулся с Викой и Пафнутьевым и, как ни в чем не бывало, поднял стакан в приветственном жесте.
— За здоровье младенца! Ей не помешает наш тост! — когда все вылили, Овсов поставил стаканы опять в тумбочку, убрал пустую бутылку, закрыл дверцу. — Не смотри, Паша, так пронизывающе... Отвечу я на твой вопрос, куда же мне деваться, отвечу. Такой вот случай у меня второй... Очень похожий... Помнишь сестричку Валю, при виде которой содрогалось мое уставшее сердце и начинало работать, как у молодого козла... Ты ее помнишь?
— Она так же хороша? — спросил Пафнутьев.
— Она стала гораздо краше, — грустно ответил Овсов. — Но меня это уже мало радует.
— Но кого-то радует?
— Да, Паша, да. Так вот Валя... Как-то осенью она принесла мне в казенных пеленках... Тогда это был мальчик. Он тоже не мог проснуться.
— Долго? — спросила Вика.
— Он вообще не проснулся. Но девочки более жизнестойки... более живучи, я бы сказал. Думаю, не все потеряно. Хорошо, что ты занялся этим, Паша.
— Почему?
— Есть надежда, что это прекратится.
— Что прекратится? — уже чуть раздраженно спросил Пафнутьев, придвигая к себе телефон.
— Ко мне в больницу перестанут поступать беспробудные младенцы.
Пафнутьев набрал номер Шаланды, тот оказался на месте. Да, все-таки что-то произошло с Шаландой, он постоянно находился на месте, его можно было застать в кабинете в любое время. Или же он состарился и перестал ловить мышей, или же открылось ему, что в мире есть не только мыши, но и крысы, ядовитые змеи, крокодилы и удавы. А он привык иметь дело с мышами...
