с ним, а в завершение целующиеся Мэдисон и Гидеон. От всего этого ей хотелось спрятаться где-нибудь, чтобы в одиночестве пережить свою боль.
Гидеон молчал, сидя рядом с ней, и был погружен в какие-то свои мысли. Она никогда не видела его таким задумчивым. Отчужденным — да. Насмешливым — да. Страстным — о да! Но никогда не было этой темной тяжести, которая, казалось, тянулась к ней, обволакивала ее.
«Держись, — заклинала она себя. — Просто держись, пока не сможешь выйти из машины и попасть в свой временный дом, где можно будет сломаться, дать волю своему горю. Но не сейчас. Не перед Гидеоном».
— Шей.
Его глубокий, шелковистый голос ласкал ее так, что она слабела, от этого становилось еще хуже.
— Я не целовал ее, Шей, — прохрипел он.
Шей крепко зажмурилась, но не могла забыть сцену поцелуя двоих обманщиков. Она вновь и вновь представляла, как невеста ее брата обнимает своего бывшего любовника. Этот образ, без сомнения, навсегда запечатлеется в ее памяти. Так же, как и режущая боль в сердце.
— Я знаю, Гидеон.
Он вздохнул и спросил:
— Ты мне веришь?
— Да, — кивнула она.
— Тогда, малыш, посмотри на меня. Пожалуйста.
Это «пожалуйста» заставило ее повернуть голову и встретиться с его взглядом.
— Тогда что не так? Почему ты не заговорила со мной, не взглянула на меня с тех пор, как мы ушли с вечеринки? Скажи мне, что я сделал не так, и позволь объясниться.
— Ты ничего плохого не сделал, — сказала она, изучая его черты, запечатлевая их в памяти. — Но я не могу больше продолжать этот фарс. Наше соглашение расторгнуто.
Он откинулся на сиденье и внимательно посмотрел на нее.
— Почему? Твой брат убедил тебя оставить меня?
— Оставить тебя? — Она усмехнулась, и от этого у нее пересохло в горле. — Ты однажды обвинил меня в слепоте, Гидеон. Похоже, это заразно. Ты не можешь не видеть, что я сделаю все, лишь бы остаться с тобой. Но не как фальшивая подружка или любовница-на-данный-момент. Я хочу настоящих отношений. Я заслуживаю этого.
— Шей, — изумленно произнес он, и ее сердце сжалось так сильно, что она прижала руку к груди.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю о том, что люблю тебя. Отчаянно. Для меня нет пути назад. Больше никого нет.
И это проблема, потому что ты меня не любишь. Я тебе нужна только как партнер в постели и средство для достижения цели.
— Это нечестно, — возмутился он, в его глазах сверкнул гнев. — Ты значишь для меня больше, чем сексуальная подружка. Я никогда так с тобой не обращался. Я бы никогда себе этого не позволил.
— Ты прав, — согласилась она. — Ты был одним из немногих мужчин в моей жизни, которые видели во мне не светскую львицу, фамилию и деньги, а человека. Ты видела способную деловую женщину. Когда никто больше не уважал меня, ты уважал… даже когда использовал, чтобы отомстить моему брату. И в этом тоже проблема. Потому что, прежде всего, первое, что ты всегда видишь, — это сестра Тревора Нила. — Она колебалась, но в конце концов решила, что ей нечего терять. — Я знаю, что он сделал с Оливией.
Гидеон словно окаменел. Только глаза его горели гневом, и еще Шей увидела в них боль.
— Как ты узнала? Конечно, Тревор не признавался тебе в своих грехах.
— Нет. — Она покачала головой, страдая за него, за Оливию, переживая стыд за подлые поступки Тревора, покрывшего ее грязью, хотя она не несла за него ответственности. — Я тебе не говорила, Оливия приходила в то утро, когда я осталась у тебя. Она сломалась, когда поняла, кто я, и в конце концов открыла мне все. Ты мстишь за сестру, поэтому собрал досье и шантажировал меня. В этом причина, не в измене Мэдисон. Твоя ненависть гораздо глубже.
— Да, — подтвердил он все еще холодно, с непроницаемым выражением лица. — Ты сама видела, что он сделал с Оливией. Она стала эмоционально уязвима с тех пор, как он бросил ее, и она потеряла ребенка. На следующее утро после отключения света она узнала о его помолвке с Мэдисон. И попала в больницу. Ей уже лучше, но она уже не та девушка, которую я помню до того, как в ее жизни появился твой брат.
— И ты никогда не сможешь преодолеть это. Не то чтобы я тебя винила. Тревор перешел границу, и нет ничего, что могло бы его оправдать. Но, даже понимая это, я не могу день за днем надеяться на то, что, как сестра человека, причинившего зло вашей семье, не буду вызывать у тебя желание мести. Ни одного дня больше не хочу жить во лжи. Мне пора жить для себя, определять и формировать свое собственное будущее, и я не могу этого делать с человеком, который настаивает на том, чтобы оставаться в прошлом. Человек, для которого месть важнее любви, важнее меня.
— Я не просил твоей любви, — отрезал он, и его тон ранил ее и без того раненое сердце. — Я говорил тебе, не позволяй мне сломать тебя, Шей. Я предупреждал тебя.
— Я не спрашивала твоего разрешения любить тебя, — мягко возразила она. — Не надо чувствовать себя виноватым, Гидеон. Я привыкла быть недостаточной для мужчин в моей жизни. Но разница — ты меня этому научил — в том, что мне теперь наплевать на это. Меня достаточно для меня.
В этот момент машина остановилась перед домом Бриджит. Шей не стала дожидаться, пока водитель обойдет машину и откроет ей дверцу. Она открыла ее и шутливым жестом отдала водителю честь. Это было похоже на метафору ее новой жизни. Она устала чего-то ждать от других. И будет теперь сама распоряжаться своей судьбой и открывать свои двери, начиная с этого момента.
— Шей… — Сильные пальцы Гидеона схватили ее за запястье. — Пожалуйста.
— Прощай, Гидеон, — прошептала она, затем высвободила руку и, не оглядываясь, вышла из машины.
Глава 18
Гидеон ввел цифры в электронную таблицу, мгновение спустя тихо выругался и удалил их. Проклятие. Он повторял одно и то же уже несколько часов.
Часы, черт возьми! Его пальцы сжались в кулак на клавиатуре. Его концентрация была нарушена в течение пяти ночей и шести дней. С тех пор, как пять ночей и шесть дней назад Шей вышла из его машины.
Тогда она объявила, что любит его, а потом ушла не оглядываясь. Гидеон никак не мог избавиться от образа того, как она покидает его высоко подняв голову. Он крепко
