— Шесть лет назад в предместье Филадельфии моего сына зарезал уличный бандит. Валери в типично гангстерской манере застрелили во «Флашинг-Медоус». Где же связь?
— Возможно, нигде.
Откинувшись на спинку кресла, сенатор стал нервно хрустеть пальцами.
— Майрон, буду откровенен: я навел кое-какие справки о вас и вашем прошлом. Не детали выяснял, а только что вы за человек. Не хочу использовать связи, это вообще не в моем стиле. Терпеть не могу играть мускулами. — На губах снова заиграла кривоватая улыбка, но глаза увлажнились, а голос задрожал. — Сейчас я говорю с вами не как сенатор Соединенных Штатов, а как безутешный отец. Безутешный отец, который желает, чтобы его сын покоился с миром. Прошу вас, умоляю, остановите расследование!
В словах Брэдли Кросса звучала неподдельная боль. Ничего подобного Майрон не ожидал.
— Сэр, я не могу этого обещать.
Отец Александра интенсивно тер щеки ладонями.
— Представьте, двое молодых людей… — устало начал он. — Двое молодых людей, у которых вся жизнь впереди, практически обрученные… И что? Оба погибают от рук жестоких убийц с разницей в шесть лет. Совпадение просто невероятное, вам так не кажется?
Майрон кивнул.
— Вы начинаете изучать обстоятельства их смерти, ищете некое объяснение ужасной двойной трагедии, а находите несоответствия. Кусочки головоломки просто не сходятся.
— Точно.
— Несоответствия наводят на мысль, что убийства Валери и Александра взаимосвязаны.
— Вполне вероятно.
Воздев глаза к потолку, сенатор приложил к губам указательный палец.
— Поверите на слово, что к Валери Симпсон эти совпадения не имеют ни малейшего отношения?
— Нет, — покачал головой Майрон, — не могу.
Брэдли Кросс кивнул, скорее себе, чем Болитару.
— Так я и думал. У вас ведь нет детей?
— Нет.
— Впрочем, даже счастливые отцы и матери не в силах понять… Дело не только в боли. Смерть ребенка… разъедает изнутри, не дает забыться ни на секунду, дух перевести не позволяет. Моей жене до сих пор чуть ли не ежедневно колют транквилизаторы. Из нее будто всю душу выскребли, оставив жалкую оболочку.
— Сенатор, я не хотел причинять боль…
— Но ведь и останавливаться не желаете! Несмотря на все меры предосторожности, кто-нибудь обязательно услышит о вашем расследовании.
— Постараюсь быть очень деликатным.
— Сами понимаете: это нереально.
— Простите, но дать делу задний ход уже невозможно.
Сенатор снова кивнул своим мыслям.
— Похоже, вы не оставили мне выбора: придется рассказать, как все произошло. Может, это убедит вас бросить расследование?
Майрон ждал.
— Вы ведь адвокат, верно?
— Да.
— Член нью-йоркской коллегии?
— Да.
Брэдли Кросс полез в нагрудный карман пиджака. От малейшего движения желтоватая кожа на лице собиралась в складки. На стол легла чековая книжка.
— Хочу нанять вас в качестве адвоката. Пяти тысяч для предварительного гонорара достаточно?
— Не понимаю.
— Став моим адвокатом, вы приобретете право не разглашать полученную от меня информацию. Без моего разрешения вы даже на суде не сможете обнародовать то, что сейчас услышите.
— Для этого не стоит меня нанимать.
— Мне бы все-таки хотелось.
— Отлично, тогда снизим гонорар до ста долларов.
Брэдли Кросс выписал чек и вручил Майрону.
— Мой сын употреблял наркотики, — без всякой преамбулы заявил сенатор. — В основном кокаин. Героин тоже, но сесть на него не успел. Я знал: он чем-то балуется, однако надеялся, что скоро парень перебесится и возьмется за ум. Черт, я и сам марихуану курил, даже нюхать пробовал… — На блеклых губах заиграла слабая улыбка. — В ту ночь Александр и его друзья отправились не просто гулять по территории клуба. Они, как сейчас говорят подростки, ширяться собрались. В кустах недалеко от места убийства нашли кокаин, в кармане моего сына — шприц, а в его организме — следы кокаина и героина. Причем не только в крови, но и в тканях, что означает: парень основательно познакомился с новым зельем.
— Мне казалось, вскрытие не проводилось.
— Оно держалось в строжайшем секрете: никакой огласки, я даже протоколировать результаты не разрешил. Впрочем, жизнь моего сына оборвал нож, а не наркотики; то, что он принимал запрещенные препараты, к делу совершенно не относится.
«Кто знает», — подумал Майрон, стараясь сохранить лицо непроницаемым.
Кросс задумчиво смотрел вдаль.
— На чем я остановился? — спросил он через некоторое время.
— Как парни отправились ловить кайф.
— Спасибо, верно. — Сенатор расправил плечи. — Дальше события развивались с предельной простотой: на одном из травяных кортов ребята наткнулись на Кертиса Йеллера и Эррола Суэйда. В газетах трубили о храбрости Александра: мол, забыв о себе, он пытался остановить злоумышленников. Мои пиарщики постарались на славу. На самом деле он накачался до того, что сам полез в драку, супергероем себя возомнил. Молодой Йеллер — тот, которого застрелил полицейский, — бросил награбленное и пустился наутек. А вот Эррол Суэйд оказался покруче: выхватил нож и проткнул моему мальчику сердце, словно воздушный шар. Не долго думая, или, как говорят, походя…
Брэдли Кросс осекся. Майрон терпеливо ждал продолжения, потом, сообразив, что саге об Александре конец, спросил:
— Что они делали в клубе?
— Кто «они»?
— Суэйд и Йеллер.
— Воровали, естественно, — удивленно отозвался сенатор.
— Почему вы так решили?
— Зачем еще эти парни туда явились?
— Продать наркотики вашему сыну, — пожал плечами Майрон. — Забрать выручку. Это куда правдоподобнее, чем ночное ограбление теннисного клуба.
— Их взяли с поличным! — пожал плечами Кросс. — Йеллер нес мячи и ракетки.
— Кто вам сказал?
— Грегори Кофилд и прочие. Кое-что нашли на месте преступления.
— Мячи и ракетки?
— Наверное, было и другое, просто я не помню.
— Так они за этим пришли? — недоумевал Майрон. — За теннисным инвентарем?
— В полиции решили: мой сын не дал «гостям» стащить все, что те хотели.
— Но ведь Александр поймал их на корте. Раз Йеллер с Суэйдом что-то стащили, значит, в раздевалке уже побывали.
— На что вы намекаете? — разозлился сенатор. — Моего сына убили, потому что они с Йеллером не договорились о цене на героин?
