Каждая мать с наступлением нужного срока ждет не дождется наконец-то встретиться со своим ангелочком, а я вздрагиваю даже от легких колик, меня бросает в пот, когда малышка начинает шевелиться. Я не хочу рожать…
Во дворе подле особняка, как всегда, сторожит Дохсун. Последнее время я стала замечать лишь его, остальных охранников брат тоже сослал на рудник.
Не знаю, что происходит вовне, но ни Чудовища, ни Громова я не видела со дня несостоявшейся свадьбы. Да и что греха таить? Убийца моего отца станет последним человеком к кому я обращусь за помощью.
Сегодня мне особенно нехорошо и тянет поясницу. Еще раз встречаюсь глазами с Дохсуном, цепляюсь рукой в подоконник и ощущаю резкую боль. Снова по нужде? Нет. В глазах темнеет, резко бросает в жар, когда между ног становится мокро. На панике начинаю задыхаться и понимаю, что от судьбы никуда не деться.
В отчаянье пищу, а самой выть хочется.
— Госпожа, дышите глубже.
Она берет меня под руку и прямо в махровом халате выводит из комнаты. Кажется, я успела одичать, потому что открытое пространство наводит еще больше страха. Дурею от схваток и реву.
Меня кутают пледом и усаживают в машину. Дохсун гонит на всей скорости в клинику, а экономка, что охает вместе со мной на заднем сиденье, хватается за мобильный.
— Хозяину.
Глава 17
Впервые я прошу ее со слезами искренности, крепко впиваюсь в руку экономки. Мне сложно, но чуть склонившись, заглядываю в раскосые глаза Уйгуны. Душа замирает в тревоге. Головорез за рулем только прибавляет газа, а женщина и секунды не думая, отстраняется, чтобы все же совершить вызов.
Мой халат прилипает к телу от пота, чувствую, как по лбу стекает капля и щекочет. Превозмогая боль, пытаюсь выхватить телефон, но все тщетно. Экономка отмахивается и успевает доложить Айхану. После услышанных слов от безысходности кричу и заваливаюсь набок при резком повороте.
— Все будет хорошо госпожа!
— Сердца у тебя нет, Уйгуна…
Перед глазами возвышаются светлые стены клиники из редкого камня, стальной решетчатый забор и красно-белый шлагбаум. Пока охранник лениво пропускает нас на территорию, ору, берусь за живот и боюсь не выдержать мук.
Почему при зачатии погружались в блаженство вдвоем с Эмином, а рожать должна я? Господи.
Вижу трех санитаров в голубой форме, ловких якутов, что как быстрые вихри двигают каталку прямиком ко мне. Помогают улечься и также быстро увозят в родильное отделение. В полубреду я различаю смутные образы врачей и ослепляющий свет потолочных ламп.
Мы останавливаемся в кипельно-белой палате, где валяются два больших надувных мяча лишь для того, чтобы персонал помог мне переодеться. За стенами доносятся знакомые стоны. Это голоса будущих матерей, а мне бы не потерять сознание окончательно. Меня усаживают в кресло с колесами, снова везут по коридору и направо.
В зале за закрытой дверцей резко пахнет спиртом, невольно морщусь. Мне помогают улечься, и я взвинчиваюсь окончательно.
,
Со страхом причинить вред здоровью доченьки хватаюсь за боковинки родильного стола, плачу, визжу, я, правда, стараюсь.
Не знаю сколько проходит времени, может час, может больше. Не знаю, где ненавистная экономка с головорезом, наверное, в коридоре поджидают, черти такие. Не знаю, кто взмок больше я или акушерка.
Пространство и люди вокруг размываются, как во сне и меня, будто вышвыривает из реальности, когда я слышу тоненький плачь. Первый плачь моей дочери. Не выдерживаю, реву сама и не придумали еще тех слов, чтобы мое описать состояние…
— Дайте, дайте ее…
Я протягиваю руки и у меня открывается второе дыхание. Боже. Я совершенно перестала чувствовать боль и все остальное становится безразличным. Вижу свою крошку, она только-только появилась на свет, а уже красавица. Слышу лязг металлических инструментов и роняю слезы от умиления.
После нужных манипуляций акушерка укладывает доченьку мне на грудь. Трясущимися руками касаюсь своего человечка, осторожно перебираю пальцами влажные волосики, темные, совсем как у Эмина…
Я смотрю на малышку, вспоминаю Чудовище и нашу любовь. Столько времени прошло… А он даже не в курсе о рождении дочери. И никогда не узнает…
— Уберите руки! Куда вы хотите ее забрать?! Не отдам!
Мобилизуюсь в секунду, когда акушерка снова приближается к нам. Мне прекрасно известны слова брата, что проклятьем повисли над моей маленькой семьей.
— Нужно искупать ребенка и положить в бокс… А вам следует отдохнуть…
— Я не устала!
Доктора ссылаются на послеродовой шок и посовещавшись, против моей воли ставят укол в вену. Я пытаюсь бороться, но препарат в крови действует опьяняюще. Меня клонит в сон…
Я открываю глаза и щурюсь от яркого света. Приподнимаюсь на локтях и утопаю в ледяной скорби. Меня перевезли в комфортную палату для рожениц, со всеми удобствами вот только на кожаном кресле у стены вальяжно расселся брат.
— Айхан, пожалуйста, не отнимай Камиллу… не лишай ребенка матери…
Шепчу, растерянно озираюсь по сторонам с надеждой увидеть кроватку. Пытаюсь встать, но брат оказывается проворнее и за мгновенье приближается к моей постели. Укладывает свою холодную руку мне на плечо, толкая, валит обратно.
— Ее имя — Куннэй. Запомни. Ты недостойна называться матерью, Айяна. Не смогла уберечь честь, легла под вражеского пса. — Брат нависает сверху как черный ворон, он презирает меня. — Лучше бы ты умертвилась.
— Где моя дочь?!
— В боксе. Тебе принесут ее. Пока ребенку не исполнится года, останешься с ней в качестве кормилицы, но не матери. После будешь навсегда изгнана, не желаю тебя знать!
***
10 месяцев спустя.
Моя комната, полностью переделанная под детскую. В углу поставлен маленький диванчик для сна. Не по размеру совсем, ведь в полный рост на нем не вытянешься. Но даже этого достаточно, чтобы ощущать абсолютное счастье.
Мне, как и прежде запрещено свободно передвигаться. Сумасбродный Айхан дал распоряжение обращаться со мной на уровне служанки. Теперь Уйгуна всякий раз задирает свой длинный нос, нарочно издевается и пытается учить хитростям материнства.
Но мне плевать на них, я почти придумала идеальный план для побега. Брат считает, что сковал меня по рукам и ногам отсутствием документов, жаль придется его расстроить. Запасной комплект надежно вшит в подкладку моей сумочки. Никто. Ни один человек на свете не посмеет отобрать мою дочь. Пусть даже он, сам Айхан Хамаров, владелец алмазной империи.
