закопают.
«И независимо от нашего клятвенного соглашения мы все равно можем оказаться там».
Хэн подавил этот страх и вставил еще один электрод в затылочную долю мозга, которую они с Минь вырезали из тела.
Они работали, а Цзюньцзе снимал их действия на портативный рекордер. Высокий младший лейтенант едва помещался в костюме биологической защиты. Несмотря на прохладный воздух, по его лицу, скрытому за защитной маской, струился пот. Взгляд казался стеклянным, рот был плотно сжат – вероятно, офицер боролся с тошнотворным урчанием в животе.
Он был вынужден смотреть, как Минь и Хэн вреза́лись в почерневший труп, то самое тело, на котором накануне они выполнили трепанацию черепа. Хэн перевернул тело на живот и в течение двух часов вскрывал заднюю часть черепа и разрезал позвоночник. Затем он аккуратно вытащил головной и спинной мозг, а также множество неповрежденных нервных пучков.
Сделать это оказалось на удивление легко. Когда окружающие кости растворились, хрупкая известковая плоть сама аккуратно разошлась вокруг нервной ткани. Как он описал тогда, это было как очистить от скорлупы сваренное вкрутую яйцо… Припомнив эту аналогию, Цзюньцзе кашлянул и схватился за живот.
Воткнув еще одну электродную иглу, Хэн выпрямился и посмотрел на работу своих рук. Мозг и позвоночник были единым целым, погруженные в пластиковую ванну с солевым раствором. Чтобы провести внутричерепную ЭЭГ, ему понадобилась ткань, изолировавшая поверхность стального стола под ним. В мозг и позвоночник были имплантированы тридцать игл.
– Это наверняка последний из них, – сообщил Хэн. Минь кивнула и прикрепила к последним двум электродам крошечные зажимы. От всех них шли провода к портативному энцефалографу. Они вместе подошли и включили аппарат. А затем, пригнувшись плечом к плечу у монитора, ждали, пока он прогреется.
Хэн заметил, как Минь буквально смотрит ему в рот. Он знал, что она питает к нему не только академический интерес. Вероятно, эти теплые чувства сыграли главную роль в ее согласии приехать сюда, в Камбоджу. Подозревая это и не в силах ответить на ее страсть, он лишь еще больше терзался виной за то, что вовлек ее в этот проект. Хэн никогда не был честен с ней относительно своей сексуальной ориентации. В академическом мире, особенно после передачи Гонконга Китаю, любое отклонение от нормы способно положить конец вашей карьере.
Итак, он продолжал молчать, играя отведенную ему роль. Светящиеся линии на экране наконец протянулись через весь монитор. Система включилась полностью, изображение замерцало. Ряды завибрировали зубчатыми пиками и впадинами, но амплитуды оставались низкими.
Как вчера.
– Оно все еще здесь, – изумленно прошептал Хэн. – Я был уверен, что электрическая активность уже исчезла. Ни кровотока, ни оксигенации, а она все еще присутствует… Это полная бессмыслица.
– А не могли проводники отреагировать на какое-то электромагнитное излучение от установки вокруг нас? – предположила Минь. – Инженерные проекты над нами наверняка требуют большого количества энергии.
Хэн покачал головой:
– Нет. Мы здесь прилично изолированы. И посмотрите на паттерн. Ритмы и волны слишком похожи на нормальную мозговую активность. – Он провел пальцем по нескольким линиям. – Это явно альфа-, дельта-, бета- и гамма-волны. Интерференционный шум вряд ли создал бы их случайным образом.
Минь наклонилась ближе:
– Тогда что перед нами?
Хэн, посмотрев на экран, рассеянно поднес руку к подбородку, но та ударилась о его лицевой щиток, и он опустил ее.
– Не могу сказать с уверенностью, тем более что сигнал очень слабый. Но, похоже, наблюдается заметное снижение альфа-волн и увеличение тета- и дельта-волн.
– И что это значит?
– Паттерн мозговых волн похож на тот, что обычно бывает у пациента в коме.
Минь посмотрела на него:
– Старшина Вон впал в кому, когда у него подскочила температура. Наверняка эти люди страдали перед смертью точно так же. Но вдруг это некий призрак того события? Паттерн врезался в их мозг и неким образом сохраняется после смерти…
– Будь это вообще возможно, что-то все равно должно поддерживать ткани, обеспечивая насыщение нейронов кислородом, их жизнедеятельность. Что бы здесь ни происходило, это слишком важно, чтобы его игнорировать.
Он намеревался сделать срезы мозга и изучить ткань, надеясь понять, почему ЦНС избежала кальцификации. Но с этой устойчивой электрической активностью, на данный момент отказался от этого. Во-первых, он хотел исследовать еще один путь.
– Интересно посмотреть, что будет, если стимулировать ткани энергией посильнее? – Хэн повернулся к Цзюньцзе. – Позвоните по интеркому и попросите медсестру Лэм принести из палаты офицера Вона генератор импульсов.
Младший лейтенант кивнул и с облегчением отошел в сторону.
Портативный ЭЭГ был из той же комнаты. С его помощью они наблюдали за коматозным состоянием Вона. Хэн также попросил принести в лабораторию нейростимулятор. Импульсные генераторы применялись для лечения неврологических заболеваний, иногда даже комы. Они опробовали один такой генератор на Воне, но, увы, безрезультатно.
Хэн задумчиво посмотрел на утыканные иглами головной и спинной мозг, словно те подверглись воздействию сумасшедшего иглотерапевта.
– Что вы надеетесь узнать с помощью глубокой стимуляции мозга? – спросила Минь.
– Если это ореол, как вы предположили, всплеск электричества должен разрушить его, стереть этот паттерн. Но если это действительно кома, мне интересно, сможет ли нейростимуляция восстановить нормальный ритм.
Цзюньцзе встретил в шлюзе медсестру и вернулся с портативным генератором импульсов. С прибора свисали свободные провода. Хэн взял устройство и присоединил провода к электродам в мозгу.
Закончив, он вернулся к ЭЭГ. Экран продолжал светиться легкими волнами и мелкими зубчатыми линиями. Хэн взял нейростимулятор на батарейках и повернул ручку.
– Хочу начать с самой низкой настройки.
Минь посмотрела на монитор.
– Поехали. – Хэн нажал кнопку. Две секунды мигал зеленый свет, затем, когда импульс закончился, стал красным. Хэн повернулся к Минь. – Ну что?
Она указала на остроконечные линии, обозначавшие электрический разряд.
– Подождите минутку.
Линии быстро превратились в более спокойные ритмы и волны. Все выглядело по-старому. Всплеск не смог стереть шаблон или восстановить нормальный ритм. Единственным отличием была, возможно, слегка увеличенная амплитуда пиков и спадов.
Хэн установил датчик на средний показатель.
– Попытаемся еще раз, но с бо́льшим разрядом.
Он нажал кнопку, подождал, пока зеленый свет не сменится красным, а затем повернулся к Минь. И вновь результаты были прежними. Никаких существенных изменений, лишь несколько чуть больших колебаний в пиках и впадинах волн на экране, как будто эти моря становились все более взволнованными.
– Сейчас включу полный пульс, – предупредил Хэн и повернул рукоятку до упора. – Вот оно.
Он нажал кнопку… и разверзся ад.
15 часов 02 минуты
Цзе Дайюй недоверчиво посмотрела на Айгуа.
– Вы действительно верите, что под землей можно найти огромные обломки древнего планетоида?
– Выслушайте меня, – попросил
