соберет достаточное количество информации.
— Жаль здесь нет Энже, — произносит с усмешкой Хелона, а я вся начинаю дрожать при упоминании имени матери. — Она лучший специалист в области ДНК, которого я только знаю. Она б разобралась в этом всем намного быстрее меня.
Трепещущее сердце требует того, чтобы я немедленно расспросила больше. Но я понимаю, что это, во-первых, опасно, а во-вторых, мне будет только больнее.
Я приказала тому уголку души, где были спрятаны воспоминания о маме, пока потухнуть. Пока наше воссоединение с ней было невозможно. Но я наделась, что наступит тот день, когда Эмир решит вернуться на Аркануум, и тогда…
— Прости, Аиша, если изменения и есть, то они слишком незначительные для того, чтобы я могла обнадежить тебя. Ткани связок находятся в том же состоянии, что и были, когда ты прибыла на «Черную бездну».
Слова Хелоны обрушиваются на меня лавиной неверия.
Как это возможно?..
Я ведь вполне отчетливо слышала…
Или все же, это действительно была просто игра моего воображения?..
— Не огорчайся, дорогая, — она помогает мне выбраться из капсулы. — Уверена, что со временем, мы найдем способ помочь тебе… Эй, я знаю, что может тебя порадовать! — она вдруг бросается к рабочему столу, заваленному записями, причудливыми приборами и пустыми пробирками. — Я изучила мозговую деятельность генерала Берая, как ты мне и посоветовала. Знаешь, это просто потрясающе!
Я несмело подхожу к монитору компьютера, вставая у нее за спиной. На экране отображаются полушария мозга, отмеченные разными цветами. Снимок, показывающий не физические стороны, а активность.
— Это снимок мозга Эмира несколько месяцев назад, когда он проходил плановую проверку. А это, — она переключает картинку, и в некоторых местах появляются красные точки, с ярким очагом на правой стороне, — сделано два дня назад.
Она поворачивает ко мне победное лицо, а мой взгляд выражает «и что это значит?».
— Я тоже сначала не поняла! Но потом вспомнила, что ты сообщила мне, что Азалия потенциально может воздействовать на него своим голосом, и тогда все становится на свои места. Эти области, — она тыкает карандашом в экран, — отвечают за физиологические проявления, управление телом. Они, как видишь, остались без изменений. А вот здесь, — она поочередно тыкает в красные точки, — в лобной доле, уже хуже. Больше всего этими волнами поврежден гиппокамп. А именно там, — Хелона хмурится. — Располагается память. Короче, — она чуть поджимает губы. — Если ты права, и Азалия действительно как-то может влиять на подсознание Эмира, то у нас большие проблемы.
Я неотрывно смотрю в монитор на «красные точки». Они вибрируют и сокращаются, словно пытаясь захватить все его сознание.
— Главный вопрос теперь в том, — Хелона начинает нервно вертеть карандаш пальцами. — Говорить ли генералу Берая об этом?
Я чуть хмурюсь, не понимая ее сомнения.
— Ты же не дурочка, Аиша, — выдыхает она. — Ты прекрасно знаешь нрав Эмира. Если он узнает об этом, то разорвет свою невесту к чертям собачим. А у нас есть только догадки.
Дело в том, что Хелона не видела того, что видела я. А рассказывать прямым текстом о том, как Азалия стерла меня из памяти Эмира я не стала.
Теперь эта ноша стала тяжелее вдвойне.
Хелона права. У Эмира дикий нрав. И узнав об этом, церемониться он не станет.
Готова ли я принести в жертву Азалию, какой бы предательницей она не была?
Ответа на этот вопрос у меня не было.
— Я проведу более подробный анализ биополя Эмира, а также запишу и проанализирую волны голоса Азалии. Если все подтвердится, что ж… — Хелона поджимает губы. — Тогда мы с тобой станем свидетельницами того, что Эмир Берая расторгнет свою помолвку.
Сердце замирает у меня в груди от какой-то сумасшедшей радости. Дурацкая, нелепая надежда то, что все может получиться, рождается во мне и тут же умирает.
Потому что сквозь стекло двери в лабораторию я вижу того, кому я уже обещана.
Майор Зох, улыбаясь, манит меня пальцами к себе.
***
— Я просто зашел проведать тебя, — Зох смотрит на меня, улыбаясь, а в глазах я читаю нежность, смешанную с покровительственной заботой.
И почему-то мне становится гадко. Ужасно бесит то, что он позволяет себе смотреть на меня так, как будто я его. Хотя, в действительности это именно так…
Раздражение и гадливость буквально накрывают меня с головой, когда он протягивает руку и убирает локон с моего лица.
Отшатываюсь непроизвольно, на голом инстинкте, а Зох тут же меняется, начиная хмуриться:
— Почему ты шугаешься от меня так, словно я какой-то насильник, мм? Мы договорились, Аиша, и ты пошла добровольно на наше соглашение.
А я едва ли не задыхаюсь от безысходности.
Прав. Он тысячу раз прав, но от этого удавка на моем горле ничуть не ослабляется. Скорее наоборот, душит еще сильнее.
В тот день, когда Эмир проиграл Александру, и тот заявил на меня свои права, мы с Зохом ждали их за дверью переговорной. И в какой-то момент он озвучил мне свои мысли:
— Мы с Александром раньше бороздили космос вместе. Искали… Словом, я можно сказать, был его наемником, но со временем, это переросло в настоящее товарищество.
Тогда, стоя в темном коридоре, и сходя с ума от неизвестности, я бесилась, не понимая, зачем он мне это рассказывает. Мне было плевать на Александра и на все это цели. Кем бы он ни был, перспектива провести свою жизнь подле него казалась мне отвратительной насмешкой судьбы.
— …он должен мне, потому что я спас его жизнь. — слыша это, я поднимаю на Зоха удивлённые глаза. — Да, Аиша, — усмехается он, — у Александра есть неоплаченный долг передо мной, и я могу воспользоваться им сейчас…
Загадки, которыми он говорит, сразу наталкивает меня на мысль о том, что Зох все это не бескорыстно делает.
— Я воспользуюсь этим правом, но только если ты сама захочешь…
Захочу чего, мать твою?
Это его загадочное выражение лица напрягает и раздражает одновременно. Я уже достаточно изучила майора, чтобы понимать, что очень маленьких процент его действий не продиктован личной выгодой.
— Станешь… Станешь ли ты моей, Аиша, если я воспользуюсь этим правом?..
И я отшатываюсь от него.
Отпрыгиваю, как одержимая, когда Зох протягивает ко мне руку.
Он не плохой человек, и мне неприятно видеть, как он кривится, словно от боли. Но он должен понимать, должен чувствовать, что никогда не станет первым ни в моей душе, ни в моем сердце.
Тогда какого черта он предлагает мне эти унизительные условия?
— Это единственный шанс для тебя, Аиша, остаться на «Черной бездне», — уже со сталью в
