class="p1">О чем он? В следующий миг до меня дошло.
– Нет.
Я обняла Винсента, прижав его голову к груди, провела ладонью по волосам, словно он был мальчишкой, ревущим на заднем дворе детодма. Никогда не понимала этого «мужики не плачут». Не плачут – и умирают от инфарктов в сорок лет. Хотя Винсент тоже плакать не будет. Только колотило его так, что я заметила бы, даже не прикасаясь.
– Не ты, – сказала я, продолжая обнимать, словно могла отгородить его и от дурных мыслей, и от горя. Он же знал их всех, учил, работал, приятельствовал. А до того погиб Ивар, его друг, Винсент потерял столько дорогих людей за одни неполные сутки. Тут впору с катушек съехать, не только напиться. – Не ты. Тот, кто устроил ловушку на крови твоего друга. Тот, кто убивает некромантов Джеима.
Винсент отчаянно замотал головой, но не отстранился – наоборот, обхватил руками мою талию, привлекая к себе. Словно я в самом деле стала единственной преградой между ним и его чувством вины.
– Это я велел перенести тело Ивара из его дома в мертвецкую факультета. Хотел разобраться как следует. – Он горько рассмеялся в мою рубашку. – Разобрался, ничего не скажешь.
– Но не ты поставил ловушку, – настаивала я. – Не на твоей совести эти смерти. Откуда тебе было знать?
– Я должен был знать! Должен был подумать, что после того, как остались только я и студенты, проще ударить так, чтобы накрыть всех раз… – Он вздохнул длинно и неровно, не договорив.
– Задним умом все мы крепки. Если бы ты не перенес тело, если бы сам попытался поднять – кому было бы лучше? Тебе?
Он не ответил, я тоже не стала больше ничего говорить. Все равно не найти слов, которые помогут. Может, будь я профессиональным мозгоправом, сообразила бы, что делать. Но я так толком и не научилась общаться с нормальными людьми. Что говорят в таких случаях? «Мои соболезнования»? Как будто они кого-то вернут или на самом деле утешат. И потому я просто продолжала обнимать Винсента, легонько перебирая пальцами его волосы. Дрожь, которая била его, постепенно стихла, но он не торопился отстраняться, наоборот, сильнее сжал мою талию, словно ему казалось, что стоит чуть ослабить руки – я исчезну.
Наконец, снова длинно и неровно вздохнув, он попытался выпрямиться. Я нехотя разжала объятья, положив ладони ему на плечи. Винсент посмотрел мне в лицо.
– Ты спрашивала, кому было бы лучше, если бы я сам попытался поднять тело Ивара у него дома. Тебе.
– Нет! – вырвалось у меня.
– Да. – В его голосе появились какие-то исступленные нотки. – Вполне возможно, что, достав меня, убийца оставил бы в покое студентов – недоучек. Но даже если и нет, ты – женщина. Никто не воспринимает тебя всерьез.
Я невесело усмехнулась. Он понял.
– Я не хочу тебя обидеть, просто так было всегда. Женщина-некромант – кто-то вроде диковинной зверушки…
На глаза навернулись слезы, я попыталась высвободиться, но Винсент держал крепко.
– …кроме тех немногих, кто смог утереть нос зазнавшимся мужчинам. Так что тебя никто не принимает всерьез и наверняка бы не тронули, но теперь… Я женился на тебе, чтобы избавить от одной опасности, и втянул в другую. Когда убийца придет за мной, он достанет и тебя.
– Я не боюсь, – голос дрогнул, опровергая мои слова.
– Я боюсь. Не понимаю, что в тебе такого, почему… – на его лице появилось смятение, – но я очень боюсь, что не смогу тебя уберечь.
Я замерла, не зная, что ответить, так же растерянно глядя на него, как и он на меня. В следующий миг до меня дошло, что Винсент все еще крепко обнимает меня, мои ладони уже не лежат на его плечах, а словно сами скользнули в вырез ворота, и его лицо – в какой-то паре сантиметров от моей груди, отчетливо обрисованной тонким полотном.
От низа живота разлился жар, напряглась грудь и вспыхнули щеки. Я дернулась – сбежать, пока помню, что собиралась держаться от него подальше. Не вышло – Винсент удержал меня за талию в прямом смысле одной левой. Другая рука легла мне на затылок, властным жестом притягивая к его лицу, и поцелуй заглушил мой возмущенный писк. Его губы ласкали мои уверенно, настойчиво, и мои дрогнули, раскрываясь навстречу, позволяя его языку скользить, играя с моим. Винсент выпустил мою талию, но я уже сама прижималась к нему всем телом, забыв обо всем, кроме хмельного привкуса его губ, тепла его плеч под моими ладонями, кроме дрожи желания, что заставляла подгибаться колени.
Его руки пробрались мне под сорочку, обдавая жаром. Винсент поднялся, не разрывая поцелуя, подхватил меня под бедра, усадив на стол. Поползла вверх ткань.
– Это ты или я? – выдохнула я, когда сорочка улетела на пол. Не слишком связно, но он понял.
– Какая разница? – От хриплых ноток в его голосе кожа покрылась мурашками. – Ты. И я.
Он отступил на шаг – я разочарованно вздохнула, снова потянулась к его губам, но его ладони легли на грудь, и я ахнула, выгнулась навстречу, опираясь о столешницу ослабевшими руками.
Винсент снова приник к моим губам, руки сжали мои бедра, притягивая к себе, резко двинулся вперед – я вскрикнула от неожиданной боли. Он застыл. Выпрямился, растерянно глядя на меня.
– Почему ты не предупредила? Я был бы осторожней.
– Откуда я могла знать? – пролепетала я, так же ошарашенно уставившись на него. В следующий миг поняла, как это прозвучало, прокусила губу, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, но смех все-таки прорвался, и я захихикала, ткнувшись лбом в шею Винсента.
Глава 21
– Да уж, с тобой не соскучишься, – голос мужа дрогнул, и стало ясно, что он тоже едва сдерживает смех. – Сюрприз за сюрпризом.
– Прости. – Я подняла голову, пытаясь придать лицу покаянное выражение, но губы сами собой расплылись в улыбке. Даже испорченного момента не было жаль – Винсент все еще оставался внутри меня, значит, останавливаться не собирался. При этой мысли я невольно облизнула губы, и в следующий миг его взгляд затуманился.
Он взял мое лицо в ладони, склонился так, что его дыхание щекотнуло кожу.
– Не за что извиняться. – Он легко и очень ласково поцеловал мне веки, щеки, невесомо коснулся губ. – Все хорошо.
Он подхватил меня под лопатки, мягко опрокинув на стол. Прихватил зубами мочку уха – я ахнула – спустился поцелуями по шее, неторопливо обвел языком ключицу. Ощущать его в себе, неподвижного, было невыносимо, я попыталась качнуть
