Кто-то потянул Квиллера за локоть. Это была Хикси Райс, менеджер по рекламе во «Всякой всячине».
– Из этого всего я могу сделать только один вывод, – сказала она. – Что было нужно Эфраиму, так это хороший помощник по связям с общественностью.
– Что ему было нужно, – отозвался Квиллер, – так это немного здравого смысла.
Он пробрался сквозь толпу назад в кабинет и застал там Ланспиков.
– Вы говорили, что-то пропало. Что же?
– Простыня, – сказала Сьюзан.
– Какая простыня?
– Мы выставили ту белую простыню, которую после смерти Эфраима нашёл возле Дерева повешенных преподобный мистер Кроубенкс.
– Вы хотите сказать, что кто-то украл её? – спросил Квиллер.
Голос Ларри звучал подавленно:
– Это единственный предмет, который исчез у нас с выставки, а у нас, бывало, выставлялись очень недешевые вещи. Очевидно, среди нас появился сумасшедший. И мы уверены, это кто-то из своих, потому что в час дня, когда залы открыли для посетителей, её уже не было. Потеря-то невелика. Даже как историческое свидетельство эта простыня имела сомнительную ценность. Но мне не нравится, что среди работников музея завёлся воришка.
– Сколько человек имеют ключи от музея? – спросил Квиллер. – Гомер говорил мне, что у вас семьдесят пять волонтеров.
– Ключа нет ни у одного из них. Волонтеры открывают дверь в дом служебным ключом, спрятанным на парадном крыльце.
– Где он спрятан? Под ковриком?
– Под корзинкой, которая висит над дверным молоточком, – сказала Кэрол.
– Мы всегда считали, что нашим людям можно доверять абсолютно, – не мог успокоиться Ларри.
Квиллер извинился и отправился искать председателя выставочного комитета. Милдред разговаривала с Вероной Бозвел, которая говорила:
– Пупси уже в восемь месяцев строила законченные предложения. – Она крепко держала за руку кроху в синей бархатной курточке и шапочке.
– Извините меня, миссис Бозвел, – прервал её Квиллер. – Можно мне забрать у вас миссис Хенстейбл, я хочу показать ей один экспонат?
– Конечно… Пупси, ты знаешь, кто это? Скажи: «Здравствуйте, мистер Квиллер».
– Здравствуйте! – сказала она.
– Здравствуй, – немного добрее, чем обычно, ответил он.
Он повел Милдред в пустой зал текстиля.
– Тихое место, здесь можно поговорить, – пояснил он. – Ещё поискать такого посетителя, который забредет сюда посмотреть на эту скучищу.
– Согласна, здесь мрачновато, – призналась она – Мы пытались тут немножко оживить – сделать цветной фон и умные таблички, огородили шнурами, чтобы выглядело более солидно, но красные бархатные шнуры всем нравятся, а вот на текстиль никто смотреть не хочет. Что ты собирался сказать, Квилл?
– Хотел сделать тебе комплимент по поводу выставки катастроф. Она привлекла к себе большое внимание.
– Спасибо, от меня и от Фран Броуди. Интересно будет узнать результаты голосования.
– Ты видела сегодня выставку?
– Мне не удалось туда протиснуться. Слишком много народу. А что, кто-то снова покушался на портрет Эфраима?
– Нет, Милдред. кто-то умыкнул простыню преподобного мистера Кроубенкса.
– Правда? Ты меня не разыгрываешь?
– Кэрол обнаружила пропажу. Они с Ларри, мягко говоря, удивлены. Они даже не представляют, кто мог её утащить. У тебя есть какие-нибудь идеи по этому поводу?
– Квилл, – сказала она, – я даже не пытаюсь понимать, что происходит сегодня в обществе. Почему бы тебе не спросить у Коко. Пусть он расследует это дело. Он умнее нас всех.
– Насчёт Коко, – начал он. – Я хочу, чтобы ты посмотрела на вот эту подушку из Инчпота. Ты в ней ничего необычного не замечаешь?
Она внимательно изучила бесформенную подушку.
– Разве только то, что её передвинули. – Она перешагнула через бархатное ограждение, взбила подушку и положила её поаккуратнее, – Вот так! Теперь лучше?
– Часто ли экспонаты передвигают?
– Да нет… Волонтерам всегда говорят, чтобы они ничего не переставляли. Почему ты спрашиваешь?
– Я на днях заходил сюда вместе с Коко, – он понизил голос, – и он сразу нацелился на эту подушку и принялся её обнюхивать. Он не мог оставить её в покое, пока я буквально не вытолкал его из музея. Только не говори мне, что это просто потому, что она набита куриными перьями, – подушка с фермы Тривильен тоже набита куриными перьями, но на неё он не обратил ни малейшего внимания.
– Давай посмотрим, что тут написано на табличке, – сказала Милдред. Она снова перешагнула через веревку и взяла отпечатанную на машинке карточку. – Ею пользовались на ферме Инчпот ещё перед Первой мировой войной… В качестве наволочки использован выстиранный мешок из-под муки… Набита куриными перьями из курятников Инчпота… Подарена музею Аделиной Инчпот Кроу.
– Ты сказала Кроу?
– С буквой «у» на конце.
– Пошли отсюда, Милдред. Эти семидесятипятилетние перья вызывают у меня острый приступ депрессии. Пока ты здесь, не хочешь взглянуть на кулинарную книгу Айрис?
Они пробились через толпу в западное крыло и пошли на кухню. Квиллер предложил чашечку кофе.
– А может, чего-нибудь другого? Капельку? – застенчиво попросила Милдред. – При большом скоплении народа я начинаю нервничать, если у меня в руке нет бокала.
– Посмотрим, найду ли я что-нибудь. Бар у Айрис был не очень богатый.
– Да мне всё равно что, лишь бы немножко с градусом.
Квиллер загремел кубиками льда.
– Кулинарная книга на парте, под телефоном. Подними крышку… Я тут вижу шерри, дюбонне и кампари. Что будешь?
Ответа не последовало.
– Ты нашла её? – спросил он. – Это просто блокнот с отрывными листами, и в нём ещё понапихано разных вырезок и клочочков бумаги.
Милдред склонилась над партой.
– Её здесь нет.
– Как так – нет! Я видел её пару дней назад.
– Её здесь нет, – повторила Милдред. – Иди и посмотри.
Квиллер быстро подошёл и заглянул ей через плечо.
– Куда же она могла деться?
– Коты украли, – сказала она шутливо. – Коко поднял крышку, а Юм-Юм своей замечательной лапкой её вытащила.
– Вряд ли. Они вороватые, но отрывной блокнот толщиной в два дюйма – это не их профиль.
– Может, ты её куда-нибудь переложил?
– Я секунд десять поразбирал почерк, после чего положил её обратно на парту. Кто-то пришёл и стащил её – кто знал, где Айрис её хранила. Она когда-нибудь приглашала к себе работников музея – на чашку кофе или ещё зачем-нибудь?
