когда мама позвала тебя в свою комнату? — прошептал он. — Что тебе рассказали?
Эштон вскинула голову, посмотрела на Дэша и будто опомнилась — моргнула и выдохнула. Спустя пару секунд хитрая ухмылка появилась на ее лице.
— Видел бы ты себя. Аж побелел. Я пошутила, глупый. Мне стоит вернуться в театральный кружок? — рассмеялась сестра. — Точно. Зря я ушла.
Дэш ей не поверил. При всех недостатках лгать она все-таки не умела.
— Ну да, лето было… сложное. Теперь я помогаю маме с… семейным бизнесом. И знаешь, что? — В ее взгляде больше не было неприятия или презрения, а лишь что-то похожее на горечь. — Завидую тебе.
— Что? — удивился Дэш. — В каком смысле?
Эштон хотела потрепать Енота по загривку, но он ловко увернулся и уставился на Дэша, будто спрашивая, что ему делать. Эштон нахмурилась и встала. Уже у двери она обернулась и добавила:
— Я рада, что ты вернулся. Ты — то, что осталось неизменным. Не лезь в это, Дэш. Это все не для тебя. Просто будь моим братом.
И ушла.
Дэш рассматривал закрывшуюся дверь и размышлял о разговоре. Что значит «это все не для тебя»? Эштон думает, он слабак и не выдержит семейную тайну, или хочет от чего-то оградить? Возможно, их семейный бизнес опасен для здоровья или даже для жизни, вспомнить хотя бы случай с матерью несколько лет назад, когда ее пырнули ножом. Дэш впервые задумался о такой стороне. Может быть, мама хочет его защитить? Выходит, Эштон тоже?
Потом он это отмел. Почему бы тогда просто не сказать? Он снова задумался о побеге. С точки зрения стороннего наблюдателя у Дэша было все — одежда, своя комната, велосипед, собака, карманные деньги, от голода он не страдал, никто его не бил. Зыбкую концепцию любви органы опеки еще не научились замерять.
За дверью незнакомый и опасный мир, а здесь — своя комната, Енот и возможность делать, что захочешь.
Что ж, пережитый опыт и слова сестры преподали ему ценный урок: всегда найдется кто-то, кто захочет оказаться на твоем месте. Сестра поставила Дэша в тупик, теперь он даже не знал, как к ней относиться. Никогда раньше она перед ним не извинялась, и, хотя извинения сильного впечатления на него не произвели, в глубине души он все равно надеялся, что ее раскаяние по крайней мере наполовину искреннее. Дэш решил остаться, а еще заниматься карате усерднее. На всякий случай.
И дал себе честное скаутское слово, что не станет чудовищем и никому не будет вредить. Что бы с ним ни происходило, он никогда не даст своей чудовищной части показаться наружу.
Глава 9. Потери
Опыт разрушает миф, превращая его в грязную правду.
Автор неизвестен
Через четыре года Дэш узнает, что список на столе матери — перечисление коллег по работе, а Холландер — всего лишь однофамилец. К тому же он осознает, что кое-что упустил в тот день: фамилию Холландер носила и бабушка Эйзел, то есть это девичья фамилия матери, значит, у его отца должна быть другая. Много лет спустя он наймет частного детектива для розыска отца. Поиски ничего не дадут, будто не существовало человека, который за девять месяцев до рождения двойняшек проявил к Гертруде Холландер симпатию, сделавшую его отцом.
Потом Гертруда все же чуть приоткроет завесу тайны, но Дэша это не обрадует. Их с Эштон отцом окажется смазливый парень из бара, которого мать видела один раз в жизни. Она ничего не сможет о нем рассказать, потому что его имя, как и название бара, у нее в памяти не отложится. Впрочем, к моменту признания Дэш уже потеряет к разгадке всякий интерес, а вспомнит об этом лишь когда сам станет отцом и будет озабочен выживанием своего ребенка.
Октябрь 1999
Дэш стоял по пояс в воде, а из глубины озера медленно, вздымая волны, поднималась черная тень.
— При-и-и-ди ко мне, — звучало в голове в такт волне, бьющей о грудь. — Оста-а-анься, Дэш-ш-ш-ш-ш…
Шепот омыл тело, проник в каждую клеточку. Тень приближалась, ее очертания становились все более четкими, превращая размытый абрис в хрупкую стройную фигуру. Дэш с нетерпением ждал. Глубина наконец-то собиралась раскрыть свои тайны, и он шагнул навстречу…
Сон прервался. Дэш нехотя отпускал послевкусие, предвкушение чего-то значительного. На секунду ощущения застыли, и впервые Дэш смаковал приятное чувство воды. В жизни ему не очень везло с водой, и сегодняшний сон выбивался из списка кошмаров. Вот и сейчас ужас от мысли оказаться в озере постепенно вытеснил ощущение безопасности и снова занял свое место в голове.
Дэш открыл глаза и замер. На его груди лежала змея, уставясь на него вертикальным зрачком. Похоже, старая знакомая. Ядовитая все же. Внутри вспыхнуло любопытство. (*)
— Привет, — сказал ей Дэш.
Она быстро высунула и убрала черный раздвоенный язык, вроде как поздоровалась и снова застыла.
Сон оставил ложное чувство могущества, что еще чуть-чуть, и вселенная раскроет перед ним свои тайны. Может быть, эта змея — ее посланница? Дэш как-то прочитал, что мудрость приходит к нам за секунду до смерти, и мы не успеваем ее использовать. Укус ядовитой змеи подарит ему мудрость и заберет жизнь в качестве оплаты. На фоне послевкусия от сна приобщение к знаниям, пусть и перед смертью, показалось не такой плохой идеей.
За окном светило солнце, заливая комнату лучами, наполненными танцующими пылинками. Дэш лежал в спальном мешке на полу, боясь пошевелиться, и разглядывал бурые пятна на зеленовато-сером тельце. Его поражало, насколько они симметричны, будто их рисовал ответственный художник, а потом копировал идеальный результат снова и снова. Он осторожно вздохнул, и змея покачнулась на груди в такт движению. Дэш замер, гадая, не напугал ли. Вроде змеи кусаются, если их испугать. Эта с места не сдвинулась. Захотелось ее погладить. Всегда было любопытно, какие змеи на ощупь. Он пошевелился, чтобы открыть спальный мешок, но змея, тихо шурша, сползла, а потом исчезла в коридоре.
Дэш нащупал молнию и расстегнул замок. В левом плече вспыхнула боль, похожая на огонь. Она зажглась в одной точке, а потом распространилась на всю руку от ключицы до пальцев, а ладони защипало. Что за черт?
Дэш выпутался из спального мешка и с трудом сел, рассмотрел ладони и удивился. Они походили на кровавое месиво вздувшихся или уже лопнувших мозолей. Откуда это? На нем оказалась другая рубашка, не та, в которой он был вечером, и не джинсы, а запасные спортивные штаны, грязные, как черт знает
