только что крепко тебя обняла, — спокойно объяснила я.
— Но я действительно скучаю по своей маме, — сказал он нараспев.
Теперь мне становилось все труднее говорить с тем темпом, который я задала в своем стремлении вернуться в школу.
— Может быть, я бы поддалась искушению, если бы простила тебя за порку, но я никогда этого не сделаю.
Арчер воспринял это как приглашение обсудить дисциплинирование детей, и прежде чем мы добрались до школы, я снова расстроилась из-за него.
— Просто беги вперед, — сказала я ему. — Теперь я вижу школу, и тебе не нужно меня ждать.
— Прекрати отдавать мне приказы.
— Я не отдаю тебе приказов, я просто думаю, что Шелли и Марко может понадобиться твоя помощь. Нас давно не было, а ты бегаешь гораздо быстрее меня.
Излишне говорить, что любой в школе бегал быстрее меня.
Не сказав больше ни слова, Арчер ушел. Даже раздражение, которое я испытывала по отношению к нему, не помешало мне оценить вид его атлетического тела, набирающего скорость и грациозно двигающегося по лесу. Благодаря ему бег казался легким, и я позавидовала его силе и физической уверенности. Одну вещь я должна была сказать о мальчиках и мужчинах, которых я встретила здесь, в Северных землях: все они чувствовали себя прекрасно в своих телах и часами тренировали тело и дух.
Я снова подумала о нашем поцелуе в ту первую ночь. Возможно, это началось с любопытства, но, несомненно, вызвало целую серию лесных пожаров в моем теле, которые я не могла контролировать. Я резко прекратила бег трусцой, когда что-то внезапно стало настолько очевидным для меня, что я хлопнула себя ладонью по лбу. Как я не поняла этого намного раньше?
Глава 13
Материнство
Кайя
Кристина поджала под себя ноги на диване.
— Придешь снова?
— Это имеет смысл, — воскликнула я с энтузиазмом. — Я все время спорю с Арчером, потому что это способ для меня не испытывать к нему влечения.
Кристина потянула себя за мочку уха, сведя брови вместе.
— Но Кайя…
У нее не было возможности произнести это предложение, потому что я продолжала.
— Как еще ты могла бы объяснить такую радикальную перемену в моем поведении? Раньше я была добра ко всем, но по какой-то причине Арчер раздражает меня и заставляет говорить вещи, которые граничат с неприятностями. Я даже пнула его однажды.
Ее глаза расширились.
— Ты ударила Арчера?
— Видишь? — я всплеснула руками. — Это похоже на то, что я даже больше не узнаю себя, и просто для справки, я чувствую себя ужасно из-за этого.
— И ты думаешь, что ведешь себя иррационально, потому что тебя влечет к нему? — спросила Кристина.
— Ну, очевидно, не по своей воле, — уточнила я. — Он мне даже не нравится.
На ее лице медленно появилась улыбка.
— О нет, я знаю, о чем ты думаешь, и ты можешь прекратить это прямо сейчас, — сказала я ей.
Ее улыбка становилась все глупее.
— Но я могу надеяться, не так ли?
— Нет, ты не можешь, и тебе лучше не говорить об этом Боулдеру. — Я предостерегающе подняла указательный палец. — Если он заговорит с Арчером, между нами все только ухудшится.
— Я сохраню твой секрет, — заверила меня Кристина и потянулась, чтобы взять меня за руку. — Я больше не скажу об этом ни слова, пока ты не заговоришь об этом.
— Спасибо. — Я глубоко выдохнула и почувствовала, как напряжение спало с моих плеч, но это продолжалось недолго, прежде чем Кристина вызвала еще одну головную боль в моей жизни.
— Ты уже решила, собираешься ли ты удочерять Рейвен или нет?
Мы поощряли детей еженедельно разговаривать со своими родителями, но мать Рейвен снова погрузилась в раздумья с самодиагностированным случаем депрессии, и когда мне удалось разыскать ее, она заплакала и сказала мне, что она худшая мать в мире и что Рейвен заслуживает лучшего. Я не могла с этим поспорить, и когда она снова предложила мне удочерить Рейвен, было заманчиво просто сказать «да».
— Я все еще думаю об этом.
— Что сказала сама Рейвен? — тихо спросила меня Кристина.
— Я ей еще не говорила.
— Но ты ведь собираешься, верно? — спросила она.
Я громко выдохнула.
— Я люблю Рейвен, но я не говорила с ней об этом, потому что не хочу, чтобы она была разочарована, если я решу не удочерять ее.
— Почему бы и нет?
— Потому что это может сорвать школьный проект, — сказала я. — Это изменило бы динамику группы и потенциально вызвало бы зависть среди учеников. Ты должна помнить, что у некоторых детей вообще нет родителей. Что насчет них? — Я взяла сливу и понюхала ее, прежде чем откусить. — Я также специально пообещала Перл, что не буду играть в фаворитов с Рейвен, помнишь?
— Да, я помню, — тихо сказала Кристина.
— А как насчет тебя и Боулдера? — спросила я. — Вы оба обожаете ее, и Рейвен здесь нравится; может быть, вы могли бы удочерить ее?
Кристина покачала головой.
— Ни одна женщина с Родины не позволит мужчине с Севера удочерить свою дочь — даже мать Рейвен. — Их головы полны ужасных историй о мужчинах Севера. Она играла с подолом своей рубашки. — Мы бы удочерили Рейвен сразу же, если бы могли, но было бы жестоко обсуждать это с Боулдером и позволять ему надеяться, когда мы обе знаем, что этого никогда не произойдет.
— Может быть, ты и права. — Я вздохнула. — Просто, когда я вижу, насколько добр и заботлив Боулдер с Рейвен, я думаю, что он стал бы отличным отцом.
— Ты действительно так думаешь? — Кристина загорелась.
— Да, не так ли?
Она расплылась в широкой улыбке.
— Да. Я имею в виду, что, конечно, есть несколько областей, по которым мы все еще не пришли к согласию, но у нас есть около семи с половиной месяцев, чтобы разобраться в этом. — То, как рука Кристины опустилась на живот, сказало все.
— Ты беременна? — мой голос дрожал от волнения.
Она нетерпеливо кивнула, ее глаза наполнились слезами.
— Это потрясающе.
Кристина что-то сказала, но ее слова потонули в моем счастливом крике, и я чуть не сбила вазу на пол в своем стремлении крепко ее обнять.
— Как отреагировал Боулдер?
— Я ему еще не сказала.
— О, мать-природа, он будет самым счастливым человеком на земле.
— Я знаю, — сказала она и вытерла глаза, счастливо улыбаясь. — Но я хочу рассказать ему самым совершенным образом.
— Как?
— Я еще не знаю. Я надеялась, что у тебя есть какая-нибудь блестящая идея.
— У меня? — я рассмеялась. — Почему я
