один раз, но только Трис оказалась способна каждый раз находить какое-нибудь видение. Они выводили её из себя. Она видела только обрывки образов, многие из которых не имели никакого смысла, и никак не могла управлять тем, что именно она видит. Отслеживая её успехи, Нико сказал, что её образы, похоже, целиком происходили из настоящего; она не могла увидеть ничего из прошлого или будущего. Сейчас она позволила своему сознанию поплыть, частично сфокусировав взгляд на тёмной жидкости в чашке, на её блестящей в свете факелов поверхности. На поверхность начали всплывать обрывки образов: Нико, оживлённо разговаривавший с тёмно-коричневым мужчиной в белоснежном тюрбане, Рыночная Площадь в Эмелане, пылающее деревянное здание с копошащимися вокруг него подобно вереницам муравьёв людьми, маленькая горная деревушка, где в кузнице трудился лохматый кузнец.
Ворча, Трис выпила свой сок, игнорируя первые признаки головной боли. Сейчас у неё получалось не лучше, чем дома, в Спиральном Круге. Неудивительно, что многие провидцы слыли странными людьми, если они видели только поток бессмысленных образов. Чувствуя себя бесполезной, она вернулась к трапезе.
Пока она заканчивала с едой, вниз по улице прошла процессия, во главе которой в облаке аромата цветов апельсина шли акробаты и музыканты. В центре процессии четверо мускулистых мужчин несли женщину в паланкине. Шторы были раздвинуты, подобно картине обрамляя её, полулежащую на атласных подушках. Её чёрные волосы были собраны в блестящие петли причудливой формы, а не в тариосские кудри, и в эти петли была продета жёлтая вуаль яскедаси. Её кайтэн был чистого белого цвета, с золотой вышивкой, а золотые украшения были покрыты жемчугом.
— Это Золотая Ба́оя, ‑ отметил женский голос у Трис за спиной. Ветерок донёс до её чувствительного носа запах лаванды. Трис обернулась. Подруга Киса, яскедасу Яли, стояла, облокотившись на окружавшую закусочную низкую изгородь и наблюдая за процессией. Она была одета примерно так же, как была этим утром, хотя её макияж и кайтэн были свежие, и она сама, выспавшись, выглядела посвежее. С ней была другая яскедасу — блондинка, одетая как северянка, с короткими юбками и леггинсами акробатки.
— Кто такая Золотая Баоя? ‑ спросила Трис.
— Королева Капика, самая легендарная из всех женщин-яскедаси, ‑ сказала блондинка, задрав свой короткий нос. ‑ Баою знает каждый. Она — танцорша. Она выступала для большинства из Ассамблеи и для всех Хранителей Общественного Блага в течение последних пятнадцати лет.
Яли внимательно посмотрела на Трис:
— Что вы делаете здесь без сопровождения, Даску Трисана?
— Просто Трис. Я хотела посмотреть, о чём столько разговоров, ‑ ответила Трис. ‑ И вообще, ты-то чем занимаешься? Ты так и не сказала.
Яли вздохнула:
— Я пою. А Занта вот — акробатка, она тоже проживает у Фэрузы. Слушай, нам сейчас пора в Двор Бабочки. Почему бы тебе не пойти домой? Вернёшься с кем-то, кто может за тобой приглядеть — вроде Киса. На главных улицах ты будешь в порядке, но в переулках… В Капике не все жители — приличные, даже если им за это платят.
— Ты имеешь ввиду Призрака? ‑ поинтересовалась Трис.
Яли и Занта обе провели у себя на груди знак Живого круга.
— В том числе и его, ‑ ответила Яли. ‑ Иди домой, Трис. Отполируй за меня эту твою стеклянную драконицу. ‑ Обе женщины растворились в толпе, уклоняясь от прохожих с выработанной долгой практикой сноровкой.
Снедаемая любопытством, Трис послала за ними ветреную ленту, а потом позвала её назад. Та вернулась с их разговором:
— Она Киса учит? ‑ это был голос светловолосой Занты. ‑ Конечно! Как же я сразу-то не догадалась? Да ладно, Яли, если будешь и дальше так тянуть меня за нос[13], то он станет длинным, как у неё!
— Я не шучу, Занта, ‑ ответила Яли. ‑ Она даску…
— А я — Баоя, ‑ перебила Занта. ‑ Давай, срежем через дворы. Мы опаздываем.
Трис улыбнулась, услышав комментарий насчёт своего носа. Она была прежде всего реалисткой, и её нос действительно был длинным. А ещё она не собиралась идти домой, но со стороны Яли было мило о ней побеспокоиться.
Что если она послушает свои ветры, чтобы найти Призрака? Он забирал свои жертвы из Капика — может, ей удастся что-то услышать. Трис в нетерпении призвала их всех к себе, добавив пару горстей ветерков с улиц Капика, а потом отправила их прочь, чтобы они слушали. Она не могла видеть через них, но может услышать что-то стоящее.
Завершив трапезу, она снова отправилась в путь, осматривая достопримечательности и одновременно прислушиваясь к приносимым ей воздушными течениями кускам разговоров. С выработанной практикой лёгкостью она прислушивалась лишь к чему-то необычному в потоке разговоров о деньгах, музыке, политике, привязанностях, нетерпении и скуке. Она также раздумывала над ситуацией, в которую они с Кисом ввязались.
Если Призрак хватал яскедаси, то делал он это не среди процессий, групп артистов, лентяев у ручьёв или в толчее у ворот. Кто-то бы его заметил. Он хватал избранных жертв в безлюдных местах. Соответственно, Трис следовала лабиринтом улиц в поисках опасных мест Капика. Им не было конца. Там было слишком много тёмных закоулков, неосвещённых проходов, переулков и тупиков — арурим не могли патрулировать их все. Дворы уменьшились в размерах; дома стали выше — три и четыре этажа. Многие внешние лестницы вели на плоские крыши. Беглец мог взобраться туда, и пробежать через весь квартал, чтобы оторваться от преследования, если знал дорогу.
Трис забрела в переулок, поглядывая на находившиеся по обе его стороны дома. Здесь тоже велись дела. Её ветерки рассказали ей, какого именно рода дела это были. Сосредоточившись на своём окружении, поигрывая кончиком одной из своих тонких косичек, Трис шагала дальше, игнорируя тех, кто предлагал ей купить различные предметы.
Чья-то рука вынырнула из теней, вцепившись в её запястье; какой-то мужчина притянул её к себе:
— Вот ты какая милая маленькая пышка. Ну, что, девка? Сколько берёшь? ‑ мужчина был крупным, его мятая куртка была покрыта винными пятнами. ‑ Усладишь меня — и я услажу тебя.
Трис посмотрела вверх, пока не встретила его взгляд. Под её кожей зашипел гнев, но она не дала ему волю.
— Отпусти меня, ‑ сказала она мужчине, сверкая серыми глазами, не сводя с него взгляд. У неё чесались руки расплести свободной рукой косичку с искрами. ‑ Я — не та, за кого ты меня принимаешь.
Мужчина засмеялся:
— Тогда что ты тут делаешь, одна-одинёшенька? ‑ поинтересовался он. ‑ Я знаю, чего ты тут ищешь. Поцелуй меня, и займёмся делом.
Трис с силой опустила каблук своей прочной северной туфли на его обутую в сандалию стопу. Пьяница заорал, и отпустил её, затем снова потянул к ней руки:
— Ах ты маленькая ми́ризаск, ‑ прорычал он. ‑ Я тебя научу уважать меня!
Трис схватила его мизинец, и
