Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
от этих слов за милю разило ядом.
– Да, – будто не заметив этого, откликнулся Филипп. – Надеюсь, ты воспользовался моим подарком.
Теодор ненавидит меня, а Дебора, должно быть, смертельно обижена. Да, я определенно воспользовался подаренным мне временем.
– Что со мной будет? – Я отошел от двери, чтобы не чувствовать удушливого запаха чеснока.
– Понятия не имею.
– Хозяин не делился с тобой планами?
– Он мне не хозяин, – резко сказал Филипп. – Он просто Коллекционер.
Признаться, все это время я думал, что это две крайности одной сущности.
– Так ты никогда не задумывался об этом? – снова спросил громила. – О том, что случается с Чудесами после того, как ты передаешь их в руки Коллекционеров?
– Нет. – Я пожал плечами. – Это не моего ума дело.
– Очень удобно, – хмыкнул Филипп. – Надеюсь, ты увидишь.
– Увижу что? – не понял я.
– Трофеи. Их головы, насаженные на подставки.
К горлу подкатила тошнота. Я попытался разглядеть в холодных глазах Филиппа хотя бы намек на шутку, но громила был серьезен как никогда. На его грубо высеченных скулах ходили желваки, а взгляд пригвоздил меня к месту, словно я – бабочка, а он – острие булавки.
– Зачем собирать коллекцию мертвых существ? – дрожащим голосом спросил я.
– Затем, что живыми они доставляют слишком много проблем. Затем, что, исполнив три желания, джинн становится бесполезен и даже опасен. Затем, что голову лошади с рогом в центре лба можно повесить над камином, а живого единорога нужно кормить и держать подальше от солнечного света. Прямо как тебя, – добавил он после непродолжительной паузы.
– Я не какой-то там единорог! – Я сжал кулаки. – Не просто Чудо! Со мной нельзя…
– Оставь это Коллекционеру, – повторил Филипп. – Меня это не интересует.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Свеча в руках громилы оплыла, воск капал на половицы. Я слышал, как за окном свистит ветер.
– Ты ведь был добр ко мне.
– Не опускайся до попыток заключить со мной сделку, – грубо прервал меня Филипп. – Завтра ночью мы отвезем тебя к заказчику, и ты перестанешь быть моей головной болью.
– Но ты тоже Чудо! – крикнул я в отчаянной попытке разжалобить его.
– Помнишь, в Карпатах ты сказал, что легко согласился бы принять участие в охоте на эльфов? – неожиданно спросил Филипп.
– Да, но…
– Среди Коллекционеров ходит легенда, что ребенок, рожденный от союза человека и эльфа, подарит отцу бессмертие.
– Зачем ты говоришь мне об этом?
– Они насилуют их женщин, – голос Филиппа превратился в шорох утекающего сквозь пальцы песка, – а потом вырезают чудовищного гомункула из чрева матери и съедают его сердце. Еще никто после этого не стал бессмертным. Но они продолжают пытаться.
Громыхая тяжелыми ботинками, Филипп ушел. Обессиленный, я сел на край постели и уставился в непроницаемую темноту дверного проема. Этот разговор оказался, наверное, самым сложным в моей короткой жизни. Единственное, чего я не сделал, – не упал к ногам Филиппа, умоляя его пощадить меня.
Голем! Он действительно создан из глины и крови! Меня передернуло. Ложь, все ложь, каждое его слово, даже рассказ о том, что он когда-то работал поваром. А я-то считал себя хорошим лжецом! Наивный глупец. Только подумайте: меня обвел вокруг пальца кусок глины!
Из горла вырвался истерический смешок. Я запустил пальцы в кудри и склонился к коленям в надежде, что тошнота, вызванная голодом, пройдет. Но она только усилилась.
Наставник говорил мне, что судьба Чудес – это не наша забота. Что мы всего лишь звено, соединяющее Коллекционера и Чудо, которое ему нужно. Мне нравилось в это верить, нравилось ощущать себя непогрешимым, тогда как по моей вине погибло, должно быть, огромное количество этих странных существ. Чудо. Обезличивающее, ничего не значащее слово, за которым скрываются разрушенные жизни и муки.
Боже, неужели кто-то действительно пытался зачать ребенка с эльфом? И без того ужасная история стала еще омерзительнее, когда я вспомнил, что представители этой расы похожи на детей – рост взрослого эльфа редко превышает четыре фута[7].
Тошнота накатила с новой силой. Я забрался под одеяло и закрыл глаза.
До самого рассвета я ворочался и пытался придумать план побега. Мне не хватит сил сломать кирпичную кладку на окне – я слишком давно не ел. Против Филиппа у меня тоже нет шансов, но те двое, которые везли меня сюда, – однозначно люди. Если представится возможность, я должен буду удрать от них. Возможно, придется их убить. Но если они снова воспользуются чесночным порошком, я обречен. Меня доставят Коллекционеру, и он в лучшем случае сделает из меня чучело. В худшем… Не желаю думать об этом.
Филипп разбудил меня на закате – солнце еще не скрылось, и чувствовал я себя отвратительно. Он поставил передо мной корзинку и кивком указал на нее.
– Что там? – спросил я.
– Ужин, – ответил он.
Я прислушался и смог услышать испуганное биение нескольких крошечных сердец.
– Это мыши?
– Они самые. – Филипп откинул крышку и заглянул в корзину. – Шесть белых мышей.
– Они ведь совсем крошечные, – пробормотал я, принимая из его рук извивающееся горячее тельце.
– Можешь пожалеть их и отпустить, но на воле они не выживут. Как и ты, если не поешь, – добавил громила.
Может, меня и считают бессердечным лжецом и отъявленным негодяем, но животных я люблю. Единственные, кого мне никогда не было жаль, – голуби и крысы, разносчики заразы, они не приносят в этот мир ничего хорошего.
Голод все же взял надо мной верх – я вонзил клыки в мышиную плоть и постарался не думать о том, что мог попасть, например, в кишку, наполненную фекалиями. С крупными животными все намного проще.
– Ну как? – участливо осведомился Филипп.
– Отвратительно, – честно ответил я.
Когда я закончил, громила унес корзинку, а затем вернулся, позвякивая блестящими наручниками.
– Давай руки, – велел он.
Я попятился. От металла исходила угроза. «Это серебро», – понял я.
– Думал, я настолько глуп, чтобы сперва накормить тебя, а потом вывести из обложенной чесноком комнаты? – Филипп покачал головой. – Руки, Морган.
– Ты ведь знаешь, что это не мое имя. – Я смиренно протянул ему ладони.
– Мы слишком скоро расстанемся, чтобы я утруждал себя запоминанием дюжины твоих псевдонимов.
Наручники обожгли кожу, я зашипел от боли. Ко мне будто приложили раскаленное клеймо. Кандалы громила закрепил над брюками, за что я наверняка должен был быть ему благодарен.
– Пойдем. – Филипп потянул меня за цепь. – Давай, Морган, не заставляй меня волочить тебя по полу.
– Я не могу выйти из комнаты, – напомнил я, останавливаясь перед дверью.
– Точно, совсем забыл.
Филипп расставил руки, сжал кулаки и с разбегу вошел в дверной проем. Я закашлялся и замахал руками, разгоняя густое облако белой пыли. От кулаков Филиппа в стенах остались внушительные дыры, дверные косяки теперь валялись на полу, а вокруг рассыпались увядшие цветы чеснока.
– Ну и силища, – пробормотал я.
– Теперь ты понимаешь, что тебе лучше вести себя хорошо?
Не удостоив его ответом, я вышел из комнаты и направился прямо к лестнице. Цепь на кандалах звякала при каждом шаге и ужасно раздражала меня. Запястья опухли и покраснели.
Один из помощников Филиппа открыл передо мной дверь и с опаской покосился на идущего за мной громилу.
– Машина готова? – осведомился он.
– Да. Дик уже за рулем.
Мы вышли из дома, и я понял, что все это время мы находились в Ист-Энде[8]. Я был здесь лишь однажды, и меня глубоко поразила бедность, царящая в этом месте.
Филипп толкнул меня в спину, я начал оборачиваться, чтобы высказать ему свое недовольство, как вдруг услышал оглушительный хлопок. Громила рванул вперед, увлекая меня за собой. Мы спрятались за кузовом автомобиля, раздался еще один выстрел, а сразу за ним вопль боли.
– Что происходит?! – зашипел я.
– Твои братья по Ордену нашли нас. – Филипп ловко извлек шестизарядный револьвер, выглянул из-за автомобиля и выстрелил. – Черт, они достали нашего водителя!
Я с ужасом наблюдал, как Филипп пытается отстреливаться, и все сильнее вжимался в бок автомобиля, надеясь слиться с ним. Снова раздался крик, я услышал, как кто-то упал на землю.
– Нас пытаются окружить! – Я дернул Филиппа за рукав. – Я слышу их сердца!
– Их много? – громила посмотрел на меня с нарастающей тревогой.
– Больше десяти.
Он выругался на иврите.
– Освободи меня! – потребовал я. – Филипп, не отдавай меня им!
Мне показалось, что он думал целую вечность, прежде чем достать из кармана ключи от наручников. Я облизнул пересохшие губы.
– Я делаю это только потому, что не могу позволить Ордену добраться до тебя, – сказал Филипп.
Я кивнул.
– Если я выйду из этой передряги живым, я продолжу охотиться на тебя. – Он вставил ключ в крошечную замочную скважину. – Беги, малыш. И постарайся выжить.
Едва серебряные оковы открылись, я со скоростью ветра
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
