Возможно, тебя хотя бы это будет держать в узде. Ты посмотри на себя. В кого ты превратилась? Я тебя предупреждал, но раз ты так хочешь…
– Игнат! Отпусти девушку! Эй, придурок! Ты ее задушишь!
Врезается острым клином между нами голос Аркадия, а меня, как будто ледяной водой, обливает крупными градинами холодного пота.
Делаю судорожный вдох. В голову ударяет кровь. В глазах на секунду становится темно, а потом все проясняется. Почти сразу же ощущаю нехватку воздуха. Страх за свою жизнь и за жизнь ребенка повергают меня панике.
– Пусти! – хриплю, начинаю отчаянно вырываться.
На помощь мне приходит Аркадий и неожиданно Кристина. Девушка длинными наманикюренными ногтями впивается Игнату в предплечье, пытается тем самым привести мужа в чувство, а в это же время Аркадий сзади обхватывает Игната и сжимает его так, что я слышу хруст костей.
– Отвалите от меня! – орет не своим голосом Игнат, и его пальцы только глубже вдавливаются в мою шею.
Господи, помоги! Молюсь, и изо всех сил пытаюсь вырваться.
Дикая паника охватывает мой разум. Отчаяние затапливает нутро.
– Умоляю. Отпусти. Ты убьешь ребенка.
Это единственные слова, которые мне удается проронить до того, как меня выкидывает из сознания.
– Чертов придурок! У тебя вообще мозги поехали?
Сквозь звон в ушах звучит злобный мужской голос. У меня перед глазами до сих пор темно, и, кажется, что я в какой-то альтернативной реальности, потому как до сих пор чувствую, как меня душит муж, но в то же время, ощущаю, как кислород поступает в легкие.
– Пошел ты! Это твоя вина! – возмущается Игнат где-то совсем рядом и у меня начинается паника.
Открываю рот. Кручу головой. И даже пытаюсь отмахнуться руками…
– Тс-с-с… Ксюша. Ксюша… Все в порядке. Слышишь? Ты в безопасности. Это я, мама.
Нежные руки касаются моих щек. Шеи.
– Она пришла в себя! – шикает мать и будто какой-то щелчок переключается в мозгу – резко открываю глаза. Шиплю.
Мой взгляд упирается в лицо Игната. Над ним навис Аркадий.
– Ты меня чуть не задушил. Идиот!
Вскидываю руку и хлестко, наотмашь, залепляю ему пощечину.
Комната, в которой мы находимся, погружается в тишину. Скрип зубов Игната – это первое, что нарушает молчание. Хруст костяшек из-за сжатых в кулаки пальцев уже побуждает к действию. Я вскакиваю на ноги и шарахаюсь в противоположную сторону, подальше от Игната.
– Если ты хоть пальцем ко мне притронешься. Я клянусь…
– Ксюша! – мама встает между мной и Игнатом. – Ксюша, не нужно, – умоляюще просит.
– Я тебе прощу это только потому, что ты беременна. Но попробуешь сделать это еще раз… знай, ты об этом пожалеешь! – цедит сквозь зубы.
– Пошел ты к черту! – выплевываю яростно. – Я сниму побои, и ты ответишь за каждый синяк, который оставил за последнее время на мне!
Видимо, из-за притока большого количества кислорода в легкие, у меня сносит крышу. Возбужденная своей смелостью, я даже, кажется, чувствовать себя лучше стала.
– Тебе лучше заткнуться, Ксения! – рычит Игнат и делает шаг в мою сторону, но ему преграждает путь Аркадий.
– Тебе лучше покинуть помещение, Игнат. Не доводи до греха. Ты же хотел убедиться, что с ней все в порядке. Думаю, отметина на твоем лице – яркое свидетельство того, что с Ксенией все в порядке.
– Не беси меня, – толкает Игнат Аркадия в грудь. – А ты чего скалишься? – это муж уже обращается ко мне. – Отошла, значит? Вот и славно! Иди, собирай свое барахло, поедешь со мной.
И только после его слов до меня доходит то, что я совсем упустила из вида.
– Мам, а Кира, где дочка? – взволнованно требую ответа.
Но вместо того, чтобы успокоить меня, мать отводит глаза.
– Хм, вспомнила о дочери?! Я тебе сказал, что заберу ее. Ты живешь в каком-то своем мирке и ничего слышать не хочешь? Ты до сих пор думаешь, что все, что ты натворила, останется безнаказанным? Даю тебе минуту на раздумье. Либо ты едешь с нами, либо будешь встречаться с дочерью только по выходным.
Тон мужа жесткий, твердый. Его слова беспощадно режут меня по живому. Страх того, что он заберет Киру навсегда, лишает меня рассудительности. Паника пленяет разум.
– Ты не имеешь на это право, – шиплю. – Я мать. А ты… Ты кто такой?
– Ну, что я имею, а что нет, за тебя решили органы опеки.
– Неужели ты пошел на такую низость? – не верю своим ушам, но теперь мне становится ясно, почему в гостиницу пришла полиция.
– То есть, ты считаешь мой поступок низостью, а свой тогда чем ты считаешь?
– Прекрати нести чушь! – не выдерживаю. – И хватит мучить Киру. Отпусти уже нас!
– Как только ты родишь моего ребенка, то можешь идти куда захочешь и с кем захочешь. А пока будет так, как я скажу. Все, время вышло. Твой выбор.
Меня трясет от напряжения. Боже мой! Что же мне делать? Я… Я не могу еще раз потерять Киру. Я этого не вынесу.
– Игнат. Не будь мерзавцем. Для Кирочки это сильный стресс. У тебя вообще нет сердца? Это же твоя дочка!
Вступается мать, взывая к человечности Игната, но муж даже не взглянул в ее сторону. Его глаза были прикованы ко мне. Черт! Только сейчас поняла, что я, затаив дыхание, жду ответа от мужа. Даже во рту пересохло от волнения.
– Значит, ты приняла решение?! – хриплым, будто простуженным голосом, интересуется.
– Хватит запугивать нас, Игнат. Ксюша тебе не вещь и не игрушка…
– Я не понял?! У нас тут секретарь появился? – с иронией в голосе муж прерывает родительницу.
– Мам, я тебя прошу, не нужно, – останавливаю маму, перехватив ее руку. – Мы сами разберемся.
– Все. Мне больше не о чем с тобой говорить. На этом закончим. После выходных, встретимся в суде, – ставит перед фактом муж, как будто сценарий сегодняшнего дня был прописан заранее.
Я в смятении кручу головой, пытаясь найти поддержку: взгляд скользит от перекошенного гневом лица мамы к обескураженному лицу Аркадия. По тому, как расширены глаза, я понимаю, что такого дурдома он еще не видел.
Поняв в этот момент то, что помощи ждать неоткуда, я, срываясь с места, толкаю Аркадия, тот, не ожидая от меня
