Когда он отворил дверь, собираясь уйти, из ресторанного зала донеслись звуки стремительно набиравшего популярность рок-н-ролла.
— Мм… я хочу пригласить тебя на последний танец, Элли, — вдруг произнес Джеймс.
Вернувшись обратно, он крепко взял Элин за руку и повел за собой, не обращая внимания на ее слезы и протесты.
— Пусти! Я не хочу танцевать. Оставь меня в покое! — говорила она, но все было напрасно.
— Идем, Элли! Мы ведь не можем обмануть ожидания телезрителей вашего канала! — Джеймс саркастически рассмеялся, и в его глазах промелькнуло странное и угрожающее выражение. В зале он на мгновение задержался, хлопнув по плечу стоявшего у входа Гарри Томпсона. — Следуй за нами, приятель. Тебе предстоит поработать: снимешь финальную сцену!
— Я уже снял все, что требовалось.
— Делай, что тебе говорят! — сердито приказал Ньюмарк.
— Ладно, парень, как скажешь, — пробормотал Томпсон, предпочтя не спорить с человеком, который явно был чем-то рассержен и к тому же возвышался над ним едва ли не на полторы головы.
— Если это шутка, то я ее не понимаю. — Элин всхлипнула, безуспешно пытаясь высвободить руку из крепких пальцев Джеймса.
— Скоро поймешь, дорогая моя. Очень скоро!
Так и вышло.
Как известно, рок-н-ролл — танец быстрый и энергичный. Партнеры зачастую выделывают Бог весть что, и парень вертит, наклоняет и даже подбрасывает девушку, как только ему подскажет фантазия. Неизвестно, кто выбрал подобную музыку для благотворительного бала, но он, очевидно, исходил из тех соображений, что День святого Валентина — молодежный праздник, и потому рок-н-ролл придется в самый раз.
Как бы то ни было, платье Элин совершенно не подходило для подобного танца. Когда Джеймс в очередной раз рывком прижал ее к своей груди, потом завертел и отбросил на расстояние вытянутой руки, она почувствовала неладное. Но не успела Элин до конца осознать опасность, как Джеймс снова рванул ее к себе. И тут злополучное платье, как будто решив расстаться с надоевшей компанией, продолжило движение в одну сторону, в то время как его хозяйка направилась в другую!
Кинооператор Гарри все это послушно снял.
В первое мгновение ошеломленная Элин даже не осознала, что произошло. Но когда она опустила взгляд, то увидела, что корсаж темно-вишневого бархатного платья съехал вниз, обнажив ее грудь для всеобщего обозрения. Не успела Элин ахнуть, как Джеймс вновь прижал ее к себе и запечатлел на губах прощальный поцелуй. После этого он сдернул с ближайшего столика скатерть и под грохот и звон падающей на пол посуды набросил на плечи Элин. Потом, игнорируя возмущенные возгласы и женский визг, он повернулся и стремительно вышел из зала.
Если бы рядом не оказалось Тины, Элин не знала бы, что и делать. Она совершенно растерялась, готовая провалиться сквозь землю от пережитого унижения. Но подруга сразу поспешила к ней со словами утешения и вывела в дамскую комнату.
Затем Тина помогла Элин привести себя в порядок, быстренько вызвала такси, отвезла ее домой и уложила в постель.
Элин до сих пор не понимала, как нашла в себе силы приехать на другой день на работу. Единственным лучиком радости, на мгновение прорезавшим ее хмурое настроение, был звонок Риты, голос которой звенел от счастья. Похоже, у этой пары все наладилось.
По крайней мере, я не напрасно старалась, размышляла Элин, продолжая смотреть на себя в зеркало. Собственное лицо показалось ей чересчур бледным, а круги под глазами слишком темными. За ночь она успела понять, что ей нечего и пытаться забыть о Джеймсе. Даже несмотря на его отвратительную вчерашнюю выходку, Элин по-прежнему любила его всем сердцем. Во всем случившемся она винила себя одну.
Очевидно, Джеймс был настолько возмущен ее вмешательством в личные дела посторонних ей людей, что в конце концов поступил с ней таким же образом. Впрочем, Элин и сама не находила оправданий своему поведению. С самого первого мгновения, когда она заявила главному редактору, что добьется от Ньюмарка сотрудничества — хотя вовсе не была уверена в этом — она заслуживала всего, что в конечном счете и произошло.
Что посеешь, то и пожнешь, со вздохом подумала Элин. Затем она поднялась и нехотя направилась обратно, к своему рабочему столу, дожидаться вызова к боссу. Долго ждать ей не пришлось.
— Элли! — прозвучал вскоре громогласный крик Дика Бартона. — Немедленно ко мне!
Чувствуя себя как напроказивший школьник, которому не миновать родительского наказания, Элин понуро поплелась в кабинет главного редактора.
К ее величайшей досаде, оказалось, что там присутствует также мисс Хорн. Старая дева светилась от счастья, предвкушая сцену изгнания Элин с работы.
— Мне хотелось бы знать, что происходит, — грозно начал Бартон. — Только что я заходил в монтажную, чтобы проверить праздничные материалы, идущие в эфир сегодня вечером, и там меня огорошили! Насколько я помню, ты говорила, что у тебя все готово для съемок финала передачи. И что я вижу? Мало того, что один из парней потерял где-то невесту, но ты, похоже, решила занять ее место!
— Чего еще можно было ожидать от этой девчонки! — хмыкнув, вставила Хорн.
— Ты думаешь, что наши зрители настолько глупы, что не заметят подмены? В прошлом выпуске мы показывали в качестве невесты Ньюмарка темноволосую девушку, а сейчас рядом с ним будет находиться блондинка! Правда, в тот раз мы демонстрировали лишь снимок этой — как ее там — Лолли Чемберс! Но это дела не меняет. Все равно понятно, что Ньюмарк танцует с другой, а именно со своей сводной сестрой, которая — что за странное совпадение? — является нашим телерепортером!
— Я могу все объяснить, мистер Бартон.
— Надеюсь! — сердито проворчал тот.
— Дело в том, что… — Элин вздохнула и на секунду замолчала, устремив взгляд в окно. Затем, стараясь не обращать внимания на зловредную Хорн, она рассказала о всех событиях, случившихся за последние две недели. Поначалу ее рассказ был сбивчивым, но потом она взяла себя руки и стала говорить более спокойно. — Я не оправдываюсь, мистер Бартон, — заметила Элин в заключение. — Просто мне так хотелось создать интересную передачу, что…
— Это весьма похвальное желание. — Босс пожал плечами. — Без него невозможно стать хорошим телерепортером.
— Да, но при этом нельзя пренебрегать чувствами других людей. И вдобавок ко всему я не имела права обещать то, в чем сомневалась сама, — хмуро произнесла Элин.
Хорн издала язвительный смешок.
— Лучше не скажешь! А из этого следует, что ты не годишься для подобной работы, — с удовлетворением констатировала она. — Тебя не возьмут больше ни на одну телестудию.
— Прошу прощения, мисс Хорн, но я не намерен обсуждать здесь все телестудии. Меня интересует лишь наша, — вмешался в разговор Бартон. — И речь сейчас идет о том, что же нам, собственно, делать с вечерним выпуском второй части передачи!
