Вспомнился папа. В какой-то момент мне захотелось заплакать, и я закрыла лицо, дав волю слезам, но быстро взяла себя в руки. Я не должна расклеиваться из-за каких-то придурков. Они меня не сломают.
Я выключила музыку и привела себя в порядок. Хотя мама, которая приехала из торгового центра, сразу заметила, что я плакала.
— Что случилось, Полинкин? — грустно спросила она. — С мальчиком поссорилась?
— Да с каким мальчиком, мам? — вырвалось у меня. — Причем тут вообще мальчики?
Как будто у одиннадцатиклассницы проблем других быть не может.
— Что с тобой? — нахмурилась она. — Почему плакала? Что произошло? Тебя кто-то обидел?
— Просто… Скучаю, — соврала я. Мама не должна знать о моих неприятностях в школе. — По дому, по бабушке, по коту. По девчонкам своим!
— Ох, малышка. — Мама вздохнула и обняла меня. — Понимаю, тебе трудно, но так получилось. А все, что ни делается, к лучшему.
— Можно, я уеду? — прошептала я, обнимая ее в ответ. Когда утешают, сложно быть сильной. — Пожалуйста, можно я уеду?
— Полинкин, ну ты чего? — Мама вытерла слезы с моих щек. — Какое уеду? Мы только приехали.
— Я вернуться хочу домой, мам.
— Теперь тут твой дом. Смотри, как Андрей постарался для нас! Купил большую квартиру, определил тебя в хорошую школу! Тут и университет лучше! И возможностей больше! Мы для тебя стараемся! Не капризничай.
Для меня?
Нет. Это для Андрея. Ему так удобнее. А мама не может без него.
Из-за ее слов меня будто переклинило. И я не смогла сдержать того, чего не должна была говорить.
— Ты переехала, потому что так захотел твой муж. Меня ты не спрашивала, хочу я этого или нет.
— Полина!
— Он у тебя царь и бог, твой Андрей. Только его и слушаешь! Он захотел — мы уехали. А обо мне ты подумала? Каково мне будет переходить в новую школу в одиннадцатом классе? А о бабушке? Кто ей поможет, если что-то случиться? У нее только мы были!
— Да что случилось? — не выдержала мама.
— Ничего не случилось! Просто я хочу вернуться! Хочу увидеть бабушку! Кота своего! Хочу к папе сходить! Хочу прежнюю жизнь! Ты все испортила!
— Не смей так разговаривать с матерью, — вдруг послышался холодный голос Андрея. Он почему-то вернулся домой раньше времени. И все слышал.
От его тона у меня внутри все похолодело и я обернулась. Отчим стоял на пороге, в своем идеально выглаженном деловом костюме и смотрел на меня с ледяным презрением. Мне стало не по себе.
— В моем доме с моей женой ты так разговаривать не будешь, — все тем же пугающе спокойным голосом сказал Андрей.
— Она еще и моя мать, — тихо сказала я, и его глаза яростно блеснули.
— Перечишь? Мне следует тебя по-отечески наказать.
— Ты мне не отец, — вырвалось у меня. И это была большая ошибка.
— Вот как? — поднял он бровь и медленно стал надвигаться на меня. Ярость в его глазах была такая, будто бы я его оскорбила. Я испугалась — вдруг решила, что он ударит меня.
— Андрей! — испуганно воскликнула мама. — Ты что собрался делать? Не трогай Полину!
Она встала между мной и ним, загораживая меня спиной. Андрей усмехнулся и расслабил галстук на шее.
— Не смей ее трогать!
— Дана, ты меня разочаровала. Ты так защищаешь свою дочь, будто боишься, что я сделаю ей что-то? Вот как ты ко мне относишься, да? Не доверяешь?
Мама растерялась.
— Андрей, я…
— Дана, ты действительно решила, что я ее ударю? — вкрадчиво спросил Андрей. — Нет, дорогая. Я не трогаю детей и женщин. Но, как я понял, ты думаешь обо мне иначе. Что я из тех уродов, которые могут поднять руку на ребенка. Это так мило. Видимо, я действительно произвожу впечатление такого человека. Заслужил.
С этими словами отчим развернулся и ушел. Мама побледнела.
— Андрей! Ты не так подумал! Андрей, вернись! — она побежала за ним, но не успела. Хлопнула входная дверь. Отчим ушел.
Мама вернулась в гостиную сама не своя. Я к этому времени немного успокоилась, а вот она, напротив, едва не плакала. Андрей слишком сильно влиял на нее. И я все больше убеждалась, что их отношения — нездоровые.
— Мам…
— Он ушел, — безжизненным голосом сказала мама и направилась в спальню.
— Мама, я не хотела!
— Дай мне побыть одной. Хорошо?
— Мама! Прости меня!
— Я обидела его, оскорбила, — вдруг сказала она и взглянула на меня глазами, полными слез. — Вдруг он больше не вернется? Что я тогда буду делать?
— Глупости, мам! Он просто тобой манипулирует! — воскликнула я.
— Не говори так о нем. Он старается ради нас! Ради тебя и меня!
Она ушла, а я осталась в одиночестве, не понимая, что делать. Вернулась в свою комнату и, не став делать уроки, легла в кровать. Одиночество было таким острым, что слезы вновь наворачивались на глаза сами собой. Но плакать я больше не стала — решила быть сильной. А что делают сильные люди в любой непонятной ситуации? Идут спать. Так всегда говорила бабушка.
Андрей пришел поздно, почти ночью. Я проснулась из-за того, что они разговаривали на кухне и осторожно прокралась по коридору, пытаясь понять, помирились они или нет.
Помирились. Они сидели друг напротив друга, мама тихо плакала, а Андрей держал ее за руку и тихо говорил:
— Дана, пойми, ты выставила меня чудовищем. Бросилась защищать ее, будто бы я мог что-нибудь сделать ей. Но я ведь не такой.
— Любимый, я не специально! Это материнский инстинкт, понимаешь? Защищать своего ребенка.
— Понимаю. Ты хорошая мать, Дана. Но не надо защищать своего ребенка от меня. Я не чудовище. Я принял тебя с твоей дочерью и пообещал воспитать ее. И все делаю для тебя и для нее.
— Прости меня, — прошептала мама. — Я не хотела тебя обидеть. Я не знаю, как так вышло. Ты не чудовище.
— Конечно, не чудовище, — кивнул Андрей. — Иди ко мне, Дана. Ты для меня все.
— И ты для меня все, — повторила мама и всхлипнула.
Он обнял ее, а она доверчиво уткнулась лицом ему в грудь. А я так же тихо ушла обратно в свою комнату. С одной стороны я была рада, что мама помирилась с Андреем, а с другой… Он напоминал мне змея-искусителя, который перекладывал всю вину с себя на нее. Делала ее виноватой во всем, выставляя себя героем-спасителем.
Отчим ни разу не назвал меня по имени. Она, ее, для нее. Как будто бы он забыл, что меня зовут Полиной.
Глава 19. Одинокие сердцаВ школу Барс не пошел. Позвонил классной, наговорил, что заболел, лежит с температурой и кашляет.