— Ого, так у тебя теперь и крепостные есть! — радуется чему-то Слон. — Право первой ночи вводить будешь?
— Здесь нет понятия крепостных, — сказал Мейсер, — лорду принадлежат земли, но не люди. Юридически здешние вилланы скорее наследственные арендаторы, хотя фактически это мало чем отличается от рабовладения. Они находятся в полной власти владельца, который осуществляет на своей земле в том числе и судебные функции, причём с весьма условной оглядкой на общие законы Империи. Здесь довольно архаичная и примитивная властная вертикаль. Над вами, Михаил, никого, кроме императора.
— Так я теперь его подданный?
— Скорее, вассал. Вы приняли титул, а значит, и прилагающийся к нему вассалитет.
— Вы сами сказали на всё соглашаться и ни с чем не спорить! — возмутился я.
— Успокойтесь, всё продумано, — улыбается Мейсер. — Базироваться в загородном дворце императора удобно только на первых этапах. В дальнейшем нам понадобится некоторое формальное дистанцирование от августейшей фамилии, чтобы император всегда мог сказать: «Это не я, это всё они, смотрите, как сильно я на них гневаюсь!» В тот момент лучше не проживать с Его Величеством на одной жилплощади.
— Так это ваша идея? А предупредить не судьба?
— Ну, скажем так, идея совместная. Император вас не любит, но императрица благодарна за спасение дочери, так что с его стороны это уступка супруге. Необходимость отдельной базы мы с ним обсуждали. В общем, одним выстрелом двух зайцев, очень удачно. А предупредить вас было бы не так смешно. Не было бы такой естественности реакций.
— Ну, ладно, все отлично повеселились за мой счёт. Придворные, вы, император. Пускай. Но что мне делать с этим чёртовым графством? Я не чувствую в себе порыва вступить в права владения. Обделён талантом к управлению сельскими поселениями.
— Ничего не надо делать, — успокоил меня Мейсер. — Мы отправили туда группу аудиторов и управляющего. Владение выморочное, Перидор сплавил нам неликвид, хозяйство подзапущено, но это как раз неплохо. Пока мы будем отсутствовать, его приведут в порядок и подготовят к реформам. Ваш замок, дорогой граф Морикарский, будет нашей витриной. Образцово-показательным владением, наглядно демонстрирующим, во что мы собираемся превратить всю Меровию.
— То есть кто-то из нас тут останется? Надеюсь, не я?
— Нет-нет, — успокоил меня Мейсер, — большую часть полевой работы мы отдаём на аутсорс. У нас есть надёжные подрядчики, работающие в вахтовом режиме, они вполне квалифицированы и имеют большой опыт. Мы отбудем, они останутся. Им придётся несколько лет прожить в условиях сомнительного местного комфорта, но это более чем достойно компенсируется оплатой. Они будут осуществлять мероприятия, которые мы распланировали и наметили, контролировать местные кадры, следить за динамикой процессов и так далее. У них есть средство послать нам сигнал, если что-то пойдёт не так, тогда мы вернёмся досрочно и примем меры. Впрочем, на первых этапах это маловероятно. Так что собирайтесь, граф Морикарский, вас ждёт небольшой, но приятный отпуск!
* * *
— Получается, я теперь графинка? — смеётся Нагма.
— Графиня Нагма Док Морикарская, Ваше Высочество!
— Уи-и-и! Ы-ы-ы! А-а-а! Как же это круто! А-бал-деть! Прямо как в книжке! Катрин, Кать, я графиня, прикинь?
— А я принцесса, — отвечает недовольная девочка, — это всё равно круче!
Пятилетняя принцесса, говорящая «круче», вызывает у меня определённый диссонанс, но влияние Нагмы на неё абсолютно — императорское дитя проводит с моей дочерью чуть ли не весь день и смотрит ей в рот не моргая. Сказку на ночь Нагма ей читает каждый вечер. Кажется, дочку это развлекает, всё равно заняться тут было особо нечем — портретов императорской фамилии, видов и интерьеров замка она нарисовала в количестве, а больше от неё пока ничего не требуется. Играет с ребёнком в куклы, наряжает, расчёсывает, умывает, болтает часами. Проживает детство, которого была лишена сама. Смеётся, что у неё есть «своя ручная принцесса», и это «всяко круче, чем пони». К моему удивлению, император с супругой ничуть не возражают. Вообще они, на мой взгляд, странно равнодушны к дочери. Даже мать, которая вроде бы сильно переживала во время болезни девочки, сейчас почти не уделяет ей внимания, полностью оставляя на прислугу. В то же время старший ребёнок почти всё время с родителями. Может быть, для здешнего общества это и нормально. Старший — наследник, а девочка — ну так, куда-нибудь удачно замуж пристроить при случае. Для укрепления межгосударственных связей династическим браком. А вы думали, жизнь принцесс — это сплошные пони?
Сегодня у принцессы не лучший день. Нагма уезжает. Надолго, на несколько лет, что для пятилетнего ребёнка всё равно что вечность.
— Отец сказал, что я не могу приказать вам остаться, — говорит мне девочка серьёзно. — Вы его вассал, а не мой. Но как женщина и принцесса я могу назначить вас своим паладином.
— «Как женщина», ишь, макаронина мелкая! — смеётся Нагма, но Катрин не обращает на неё внимания, смотрит на меня снизу вверх большими серьёзными глазами. — Граф Михаил Док Морикарский, назовёте ли вы меня своей дамой сердца? Станете ли моим паладином во славу Искупителя?
Я с гордостью приму эту честь, моя принцесса! — сказал я не менее серьёзно в ответ.
— Уи-и-и! — тихо завыла в восторге дочь. — Ы-ы-ы! Я сейчас разрыдаюсь от умиления!
— Опуститесь на колено, мой паладин! — велела Катрин.
Я исполнил.
— В знак нашего небесного союза примите этот символ любви, — девочка сняла с шеи шёлковый платок-шарф и, сосредоточенно сопя и морща носик, завязала мне его на правом бицепсе. — Теперь я дозволяю вам один поцелуй, мой паладин, который скрепит наши клятвы.
Я аккуратно, чтобы не уколоть бородой, чмокнул было ребёнка в румяную щёчку, но не тут-то было — она решительно повернулась и поцеловала меня в губы.
— Теперь мы связаны на небесах, — сказала Катрин. — А значит, вы обязательно ко мне вернётесь. До встречи, граф и графиня Морикарские.
Девочка, гордо поджав губы и смаргивая набегающую слезу прошествовала мимо нас в коридор и разрыдалась уже там. Я остановил дёрнувшуюся за ней Нагму:
— Не надо, дай ей хоть так сохранить достоинство.
— Я сама уже плачу, — пожаловалась дочь, шмыгая носом, — как так? Пап, а мы никак не можем её с собой взять? Как бы на каникулы…
— Ты что, с ума сошла, колбаса? Это тебе не котик. Это цельная принцесса цельной империи! А главное, это ребёнок, и у неё родители есть. Поставь себя на их место — родное дитя утаскивают какие-то странные люди и возвращают через годы таким же пятилетним! Это для неё неделя пройдёт, а для них? Тем более, мы теперь вассалы, нас, небось, и казнить можно. Я б нас сам за такое казнил.
— Да, пап, ты прав, — вздыхает Нагма. — Слу-у-шай, а может, ты женишься и заведёшь мне сестричку? Или братика?
— Ну уж нет, — смеюсь я, — обходись племянником. Стар я уже для этих глупостей.
