class="p1">— Более чем.
И тогда Гарри улыбнулся. Не слегка, не усмешкой или минутной наглой ухмылкой. Настоящая улыбка растянулась на его губах. Хорошо, что я сидела, иначе она сбила бы меня с ног прямо на мою многострадальную задницу.
Исключительно.
Пока санитар вез меня к подземной парковке, в голове звучал только голос Гарри, произносящий «исключительно».
Гарри подогнал машину. Я проскользнула внутрь на пассажирское сиденье.
— Домой? — спросил Гарри, посмотрев прямо перед собой.
В машине царило странное напряжение. Не плохое, но такое, которое ощущалось как странное чистилище. Смятение и незнание витали в воздухе, как старый радиоприемник, пытающийся найти станцию. Раньше я понимала свою позицию в отношениях с Гарри. Он мне не нравился. Я не нравилась ему. Он был холоден и высокомерен. Я была громкой и раздражала его. Теперь… мы были в зоне неопределенности. Из которой я не могла найти выход.
— Отвези меня к родителям, — сказала я, когда Гарри выехал с парковки на улицу. — Это в двух кварталах от центра отдыха.
Перед тем как мы уехали, медсестра объяснила мне, что нужно, чтобы кто-то присматривал за мной в течение следующих двадцати четырех часов. Амелия и Сейдж работали допоздна. А я просто хотела домой. Я была двадцатипятилетней женщиной, которая хотела, чтобы мама баловала ее, пока она выздоравливает. Подайте на меня в суд. Я была очень требовательной. И знала это. Я не могла, черт возьми, сама позаботиться о себе; поскольку слишком сильно раздражала бы саму себя.
Мы ехали молча, рассекая темные улицы Адской кухни. Люди заполняли бары и рестораны, выходили на улицы. Возвращение в Адскую кухню было таким же успокаивающим, как жареный сыр и томатный суп. Она окутала меня своей магией, крепко обняла и пригласила домой.
— Вот здесь, — сказала я и указала на многоквартирный дом. Мама и папа жили на первом этаже. — Спасибо, — сказала я. — За сегодня. Тебе не нужно было оставаться со мной, а потом привозить меня домой. Я уверена, что у тебя были другие места, где ты должен был или хотел быть.
— Нигде, — повторил он, его напряженные голубые глаза передавали невысказанные слова. Я была уверена, что неправильно их истолковала.
— Ладно, хорошо… — Гарри открыл дверь и обошел капот своей машины. Затем открыл мою дверь и протянул руку. Когда я взяла ее, то спросила. — Разве ты не должен говорить «Миледи», когда делаешь это?
Гарри сморщил нос, и я, с учётом ушиба головы, подумала, что это самая милая вещь, которую я когда-либо видела.
— Слишком высокопарно, — сказал Гарри, царственно вздернув подбородок. — Обычно подобной рутинной работой занимается кто-то из моих подчиненных.
Как только я подумала, что он симпатичный и не такой напыщенный мудак, каким я его себе представляла, его раздражающая королевская задница сказала что-то, чтобы доказать, что я ошибаюсь.
Я открыла рот, чтобы сказать все, что думала об этом, но тут увидела, как его рот дернулся, а на губах заиграла ухмылка.
— Какой же ты урод.
— Приму за комплимент.
Гарри переплел мою руку со своей, и мы поднялись на крыльцо. Если бы я закрыла глаза, то могла бы поверить, что мы находились в георгианской Британии и только что вышли из кареты, чтобы попасть на бал. Он был бы щеголеватым герцогом, а я — служанкой, в которую он влюбился и ради которой бросил вызов обществу.
— Эй, детка, покажи нам свои половые губы! — я очнулась как раз в тот момент, когда мимо проезжала машина, полная мальчишек-подростков с прыщами и брекетами, с пальцами по обе стороны рта, двигающими языками в мою сторону.
— По крайней мере, мы можем быть благодарны за то, что биологическое образование в Адской кухне на должном уровне, — сказал Гарри так серьезно, что я разразилась смехом. И поморщилась от внезапной боли в голове, но мне было все равно.
— Это определенно лучше, чем если бы они кричали «покажи нам свою киску».
— Как можно знать столько грубостей, просто удивительно, — сказал он, как раз когда дверь открылась и мама в шоке уставилась на меня.
— Фейт? — должно быть, я выглядела неважно, потому что потом она пронзительно закричала. — Фейт! Господи, мать твою, что случилось? Ты выглядишь как дерьмо!
Прежде чем мама набросилась на меня, как слишком заботливая курица, Гарри наклонился к моему уху и сказал.
— Теперь я понимаю, откуда ты это берешь.
Я засмеялась, и мама обхватила меня руками, оттаскивая от Гарри. Следом в дверь вошел папа.
— Mia bambina (ит. — моя малышка).
Я услышала шаги на каменной лестнице. Оторвавшись от осьминогов, которыми были мои родители, я увидела уходящего Гарри.
— Гарри, — сказала я, и он поднял голову. — Спасибо.
— О, как грубо с моей стороны! Я вас даже не заметила, молодой человек. Это вы привезли Фейт домой? Что случилось? — сказала мама.
— В мою голову попал мяч для регби, — сказала я и указала на Гарри. — Это мой босс, он помог мне добраться до больницы и привез меня домой.
— Ну, ты должен войти! — сказал папа, его итальянский акцент по силе совпадал с английским Гарри.
— Спасибо. Но, боюсь, мне пора идти, — сказал Гарри. — Было очень приятно познакомиться с вами обоими. — Что-то внутри меня упало при этом. Черт возьми. Мне нужно было поспать и отдохнуть. Я теряла свой чертов разум. — Береги себя, Фейт, — сказал он и пошел к своей машине. Я смотрела, как он уезжал, пока машина не скрылась из виду.
— Это был твой босс? — спросила мама. — Ну, он же секс на ножках, правда? Если бы я была на несколько лет моложе…
— Мило, мам, — сказала я, когда она провела меня в их квартиру и усадила на диван. — Мало мне того, что моя голова и так убивает меня, так ты еще и навязываешь мне эту тревожную картинку.
— Он должен прийти на воскресный обед, — сказал папа и сел рядом со мной, подняв мои ноги и положив их себе на колени.
— Я не приглашу своего босса на воскресный обед.
— Он помог тебе, привез домой. Мы итальянцы, Фейт. И благодарим едой.
— Мы все делаем с помощью еды, вот почему моя задница размером с Эмпайр Стейт.
— Мужчинам нравятся женщины с небольшим количеством мяса на костях, дорогая, — сказала мама и протянула мне тарелку с супом. У нее всегда стояла на плите кастрюля с каким-нибудь супом. Она говорила, что это шотландская фишка. Мол, никогда не знаешь, кто может появиться у твоей двери и кого нужно будет накормить. — Им нравится, когда есть за что ухватиться.
— Это правда, не зря Венеру Боттичелли так любят, —
