Беременна…
Я беременна!
До сих пор в это трудно поверить.
Я уж точно не планировала становиться мамой так рано!
Мамой одиночкой…
— Так, Диана, успокойся! Выпей чаю, поешь немного, и расскажи всё, как есть.
Кусок в горло не лезет, но я давно не ела, поэтому сейчас чувствую себя слишком слабой. Я заставила себя съесть немного риса с кусочками курицы. Выпила теплый фруктовый чай.
— Очень вкусно, спасибо за то, что приютили и накормили. Мне ведь совершенно некуда идти. Я так сильно рада вас видеть! Очень соскучилась!
— Да что ты такое говоришь, Дианочка, — она охнула и развела руками. — Я тебе всегда-всегда рада! И как хорошо, что ты меня навестила. Никто же вообще практически ко мне не приходит. Ирина иногда забегает, за мясом или яйцами домашними. Молочком еще для сыночка своего! Я совсем тут с ума схожу от одиночества.
— Ира? Иванцева?
— Да, да! Она самая! Только она теперь не Иванцева, а Козлова. Вышла замуж, родила ребенка. Она к питанию серьёзно относится, поэтому у меня всё домашнее берет, любит натуральное, не магазинное.
— Ого, Ира! — я удивилась. — Надо же…
Иру я вспомнила. Мы с ней выросли в приюте вместе, а потом её удочерили, и мы расстались. Было очень грустно. Она стала мне сестрой. Новые родители увезли её в другой город, связь с ней была навсегда потеряна.
— Может вы скоро увидитесь! Она раз в месяц приезжает. Примерно.
Было бы замечательно, у меня ведь вообще нет друзей.
После сытной еды, уютной, такой домашней атмосферы, и тётиной поддержки, мне немного стало легче.
У тёти домик небольшой, скромный. Мебель старая, стены, как и пол, давно требуют ремонта, но всё же здесь царит уют и теплота. Готовит женщина очень вкусно, в каждом её действии чувствуется забота и любовь, к которой хочется тянуться и тянуться.
Я бы очень хотела, чтобы она была моей мамой, а не те… кто швырнул меня под стены приюта и, когда их ребенок нашелся, даже толком поговорить не хотели. Натягивали эмоции словно перчатки на голову!
Я на секунду окунулась в прошлое и вспомнила, как всё начиналось. Как именно я познакомилась с миллионером Мироном Дорониным и как он принял меня за свою невесту.
— Родители нашлись… Вся ситуация была как из мира фантастики! Но перед этим я встретила его…
У тёти Светы челюсть отвисла. Я её прекрасно понимаю, я бы и сама с трудом поверила в такую историю. Не реальная жизнь, а самое настоящее кино.
— Выпить бы чего-нибудь покрепче, а не чай, — махнула она головой и крепко взяла меня за руку. Сжала. Оказала поддержку. — Не представляю, что ты сейчас чувствуешь.
Я начала рассказ именно с этого момента, более подробно. Она слушала меня и словно не дышала. На её лице отражался самый разный спектр самых разных эмоций. Переживала как за свою дочь, или как за саму себя.
А мне так было стыдно, так стыдно… Что я сама себя ненавидела! Я отчаянно пыталась понять, как же меня угораздило влипнуть в такую историю. Внезапная беременность, разумеется, шокирующая проблема! Но то, что меня подставили, выставив воровкой и предательницей, проблема еще более шокирующая.
Как теперь быть?
Как распутать этот ядовитый клубок змей, который оплел меня целиком, загнав в ловушку?
— Что же мне теперь делать… — с тяжким вздохом шепнула я, опустив голову. — Вы меня осуждаете?
— Я? — удивляется она, положив ладонь на сердце. — Почему я должна осуждать?
— Я нехорошая… я нехорошо поступила! Я чувствую себя ужасно!
— Послушай, дитя, — тетя Света бережно поглаживает меня по руке, — никто в этом мире не идеален! Все люди совершают ошибки. Так бывает… Хорошо, если человек осознает свою вину и готов её исправить. На ошибках учатся. Это опыт. Да, хоть и суровый, но опыт. Я тебя прекрасно понимаю! Понимаю все твои чувства… Ты ничего в этой жизни не видела, а тут вдруг он явился и превратил жизнь несчастной сиротки в рай! Как можно к такому “благодетелю” не потянуться после всего этого?
Шмыгнув носом, я прислушалась к словам мудрой женщины, повидавшей жизнь.
— Мирон — мерзавец! Это в большей степени его вина! Диана, ты не переживай, ты только держись! Будь сильной и двигайся дальше. Я уверена, у такой целеустремленной, сильной девушки всё будет хорошо!
Двигаться?
Но куда?
Если он меня поймает — мне конец.
Мирон был так зол, что мог убить на месте, даже не разобравшись в чём дело.
Словно читая мысли, Светлана мягко произносит:
— Оставайся у меня, если хочешь. Тебе ведь наверняка некуда пойти?
— Да, — короткий кивок. — Некуда.
— Мирон очень влиятельный человек, он так просто этого не оставит!
— Вы верите? Вы верите мне, что я ничего не украла, что я никакая не шпионка, не предательница!
Сердце так сильно сжимается в груди от обиды и несправедливости, что в глазах темнеет.
Я никому не желала зла… Правда.
Но почему-то сейчас словно весь мир настроился против меня.
— Конечно, милая, я тебе верю! Я знаю тебя с младенчества, как родную дочь! Ты особенно сильно выделялась среди других, даже, несмотря на то, что врачи прогнозировали тебе сильные пороки в развитии…
— Что?!
По телу пронесся холод.
— Ох, я тебе об этом никогда не рассказывала, да и нужно ли было? Все изменилось со временем и наладилось. Как я и говорила, все ошибаются, врачи, тем более, не исключение, — пожала она плечами. — Я молилась за тебя, малышка, ты мне особо сильно приглянулась, в отличие от других деток. Стала моей любимицей… Я желала тебя здоровья и счастья, как никому другому. Возможно, благодаря моей вере и моим молитвам ты полностью поправилась. Мы пришли к выводу, что врачи, осмотревшие тебя после того, как тебя подбросили к стенам приюта, ошиблись.
Это неожиданное признание заставило меня серьезно задуматься и побледнеть.
Так вот в чём дело!
Кажется, я кое-что начала понимать…
— Диан, ты опять загрустила, не надо было тебе это говорить! Вот дура старая!
— Нет, нет, — я очнулась от своих мыслей, замахав руками. — Всё нормально. Хорошо, что вы сказали! Ведь меня посетила одна важная мысль, по поводу родителей.
Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы высказать эту мысль, как вдруг услышала шум.
Бах!
Раздался оглушающий грохот, который заставил меня подскочить на месте и сжаться в комок от страха.
Глава 21.
Да уж, погода — “сказка”. Полностью соответствует тому, что творится у меня внутри. И тому, что окружает меня снаружи.
