с несколькими людьми удалось ускользнуть в Хазараджат и найти убежище в доме Хизр-хана20. Победоносные царские войска, вернувшиеся с большой добычей, были осыпаны милостями. Ограбленным купцам, обратившимся за защитой к священному двору, было позволено забрать товары и коней, которых они узнают, и таким путем много добра и лошадей вернулось к законным владельцам. Это событие показало, что судьба вновь благоприятствует [царю]. Плененных мятежников выстроили перед батареей и публично предали смерти различными способами, дабы те, кто еще дремал в постели заблуждения, смогли пробудиться.
Когда невозможно стало войти или выйти в любые ворота, и не находилось лазеек для осуществления его замыслов21, когда были перекрыты все дороги, кроме пути поражения, мирза Камран в своей злобе решил отыграться на находившихся в крепости детях и подростках и осквернить чистых. Он отдал жену Бабуса базарной толпе и подверг жестоким мукам трех сыновей последнего22, одному из которых было семь, другому пять, а последнему три года. Оросив землю кровью [детей], он сбросил их тела с крепостных стен близ расположения пушек Карача-хана и Мусахиб бека. Потом он подвесил на укреплениях Сирдар бека — сына Карача бека и Худа Доста — сына Мусахиб бека, а им самим послал письмо, в котором предлагал встретиться с ним или выпустить его либо же отговорить царя от осады. В противном случае он угрожал убить их сыновей, как убил детей Бабуса. Карача-хан, бывший тогда первым министром, вскричал громким голосом: «Господи, спаси Его Величество царя! Наши дома и дети всё равно должны однажды погибнуть, и это неизбежно. Для них будет лучше окончить свой путь подле их учителя и благодетеля. Что дети, когда мы сами пожертвуем собой за Его Величество! Оставь эти тщетные надежды, выходи и сми
ренно подчинись, это окажется твоим спасением и украсит твою жизнь; а мы, как твои благожелатели, сделаем для тебя всё, что в нашей власти. Зачем ты пугаешь нас смертью наших детей? Если они будут убиты, месть за них не заставит себя долго ждать!» Его Величество послал за Карача-ханом и Мусахиб беком, чтобы утешить их полными сочувствия словами и знаками внимания. Мирза пытался унизить достоинство и честь своих врагов, самым недостойным образом поступая с их женами и детьми: так, он подвесил жену Мухаммад Касим-хана Мауджи за грудь23 (пистан баста). Поскольку мирза был снедаем злобой и завистью, противодействие, оказываемое на первый взгляд Его Величеству Джаханбани, было в действительности мятежом против самого Всемогущего Творца. Любое начинание подобного тирана неизбежно терпит крах и, в конце концов, приводит его к физической и духовной гибели.
265
Глава 43
Явление великих чудес
Его Величеством Шахиншахом и взятие Кабула
По своей глупости и недостатку мудрости, ради собственной защиты мирза Камран поставил Его Величество Шахиншаха, этот цветок сада верховной власти и плод новой весны Халифата, перед орудиями, поместив его в таком месте, где меткие стрелки (кадр-андазан)
победоносной армии не давали проскочить даже муравью или кузнечику. Человечно ли это было? Имеют ли подобное обыкновение [даже] хищники или демоны? Почему язык того, кто произнес такой приказ, не онемел или рука исполнителя не отказала в службе, когда схватила древо счастья и поместила его подобным образом? Разве мог глаз, не видящий несомненных прав Его Величества Джаханбани — старшего брата, почитаемого представителя, [замещающего] отца, и благодетеля, — постичь мироукрашающую красоту Его Величества Шахиншаха, скрытую под завесой достоинства и в начале пути еще незрелую? Как может сердце, муками зависти поверженное под стопу скорби и враждебное Всемогущему Аллаху, различить лучи Божественного света, заключенные в человеческую форму? Как может тот, кто [сам] не ведает истинного пути, указывать другому верное направление? Но, поскольку Божественная мудрость оберегала это проявление скрытых огней и охраняла [его] от зла и опасностей под кровом опеки и сенью заступничества, она, будучи залогом безопасности этого Единственного своей
эпохи, не подвергла гнусных негодяев немедленному наказанию за их деяния. Скорее всего, замысел Провидения предопределил недостойным метаться по миру, и быть ввергнутыми в пепел отчаяния и презрения, и с каждым последующим витком Времени, шаг за шагом, ступень
за ступенью приближаться к [собственному] разложению (гудазиш)'1, а их порочным действиям неуклонно погружаться в пучину возмездия, дабы остальные грешники, узрев это воздаяние, учли бы предостережение. Для проясненного зрения очевидно, что возмездие и воздаяние, свершающиеся медленно, но неуклонно, подобны мучительной пытке.
266
Когда эта мерзкая шайка совершила свой злодейский поступок (то есть выставила Акбара), руки метких стрелков дрогнули, [из-за чего] полет стрел изменился, а фитильные запалы остались не зажженными. Сумбул-хан, умелый пушкарь, почувствовал, как леденеет его горячее сердце, и подумал про себя: «Что могло случиться?» Хвала Аллаху! То, что злонамеренные считают погибелью [своих врагов] и коснеют в грехе, становится средством совершенствования и безопасности. Примером тому послужило следующее. Прежде всего Божественная защита, оказанная в столь опасном месте от стрел редко промахивавшихся лучников и метких стрелков из мушкетов, навлекла позор на нечестивцев и жестокосердных, а красота [Божественного] наставничества была дарована ищущим праведности. Во-вторых, было явлено чудо: огонь стал холодным, а фитили не зажглись. Когда взгляд Сумбул-хана упал на место, где находилась цель (маскат-и-тир — освещенное стрелой место), его зрение обострилось, и он узнал Его Величество Шахиншаха. Ужас этой ситуации чуть не заставил души очевидцев покинуть их тела, а пушкари стали похожи на мертвых (калаб тахи кунанд — покинули свои тела). Тайна открылась Сумбул-хану, и он понял, почему огни погасли. Он тут же отвел руку [сделав знак прекратить огонь], и удрученная шайка предателей (фирка-и мутафаррика-и багиа) была на время спасена от мощи царских пушек. Когда с Избранным пребывает Защита Господа, могут ли причинить ему зло людские хитрости? Хотя глупцы совершили неподобающий поступок, Божественному замыслу было необходимо раскрыть тайны и показать сию истину, чтобы смертные могли объяснить [происшедшее] чудо, и каждый, в соответствии со своими способностями и разумом, размышлял о его сущности и, в зависимости от степени собственного понимания, мог постигнуть хорошее и дурное. Одним словом, нечестивцы затеяли это, чтобы облегчить свои муки и [ослабить] натиск врагов, однако дальновидные и проницательные понимали, что такой ход повлечет скорую гибель этих злодеев.
Тем временем мирза Улугбек прибыл из Замин Давара, Касим Хусейн Шайбани2 из Килата, а Ходжа Гази, остававшийся [прежде] в лагере шаха, и Шах
