водки и расставил закуски.
– Вам налить?
– Давай и себе тоже, а то я один не пью.
Пилюгин наполнил две стопки, они чокнулись и тотчас опрокинули. Николай Михайлович нацепил на вилку огурчик и протянул его половому.
– Закуси. Ты давно здесь?
– Второй год, сразу после революции попал.
– А раньше где служил?
– В трактире «Монетном» на Охотном ряду.
– У Обухова, что ль?
– Да, у Матвея Трофимыча.
– Я знаю, бывал там. И чего он закрылся?
– Да они сбежали во Францию, клиент перестал ходить. И новые власти сделали из трактира склад.
– Знаю, знаю, – вздохнул Сафонов и покачал головой. – В него я тоже заходил недавно. Товара никакого, одно убожество, кругом простые тряпки, взгляд остановить не на чем. Где бархат, где велюр, где бостон? Ничего нет. Один сатин и ситец. Ну, давай еще по одной, что ли.
Пилюгин снова налил, они выпили. И Николай Михайлович, подцепив грибочек на вилку, протянул его официанту.
– Бог любит троицу, – сказал он, – налей еще по последней и на этом закончим. – Он вытащил портмоне, пошелестел банкнотами, вытащил стольник, положил рядом с рюмкой.
– Легавые приходят к вам? – Он поднял голову и прямо в глаза посмотрел половому.
– Я их не знаю, – затряс головой Пилюгин.
– Но все-таки?
– Мне никто про них ничего не говорил. Что вы, откуда у нас легавые?
– Они везде стали появляться, – вздохнул Николай Михайлович, – спасу от них нет. В «Метрополь» повадились, в «Лондоне» засели. Вот, возьми стольник и следи, чтобы никто не подслушивал, не подсматривал. А если кто будет обо мне что спрашивать, докладывай сюда в первую очередь. Я пока посижу один, подожду гостей. Да, кстати, у вас газеты есть?
– Какие?
– Ну там «Вечерние известия».
– Я посмотрю внизу, если есть, принесу. У меня вот тут другое развлечение для вас.
– Какое? – настороженно спросил Сабан и на всякий случай опустил руку во внутренний карман.
Половой вытащил из-за пазухи несколько фотографических карточек.
– Если интересуетесь, могу оставить, это все молодки, все красавицы на подбор и как мед сладкие, любая на выбор, не пожалеете.
– Сам-то пробовал?
– Ха-ха, – рассмеялся половой, – да нам уже поздно, вопрос такой не стоит.
– Ладно, оставь, погляжу.
Пилюгин поклонился и исчез за дверью, плотно закрыв ее за собой. Сафонов прошелся по небольшому зальчику. По старой привычке остановился возле окна. Охранник по прозвищу Пашка-Адъютант исправно нес свою службу. Стоял истуканом, прислонившись к фонарному столбу, заломил картуз на лоб и как ни в чем не бывало плевался семечками. Пусть дурак, пусть крестьянин необразованный, но преданный, как пес. Мимо него муха незамеченной не пролетит. Ножом умеет ловко работать и чужие карманы чистить. И главное, по-холуйски в глаза заглядывает. Сабан подошел к зеркалу, взглянул на себя. А мы другие. Холеное лицо, как у барина, длинная пиджачная пара сидит, словно влитая. Правда, волосы на висках стали седеть. Это от переживаний. Но внешний лоск сохранился. Он всегда мечтал выглядеть барином. Жаждал повелевать подчиненными. И сейчас у него есть люди, которые готовы бесплатно пойти за него в огонь и в воду. Тот же Пашка-Адъютант без рубля будет ему ботинки чистить, всюду сопровождает, как тень. Такой он верный. Остался присматривать за входом. И станет следить за каждым новым приходящим. В случае опасности даст сигнал: или кинет в окно камень, или сам прибежит… Но, Боже упаси, об этом даже думать. Да, Пашка надежный парень, а вот другие за копейку продадут. К примеру, Зюзюка, какой он друг? Падла и есть падла. Все измеряет деньгами, с таким надо быть осторожным. Этот просто на крик требует, чтобы с ним все делили поровну. Отдавай ему половину, иначе сразу угрозы, готов своего главаря придушить. Прав швейцар, народ пошел нонче поганый, за копейку удавит.
Сабан устало провел рукой по лицу. Тяжелые времена настали. Ситуация изменилась? Да, изменилась, у милиционеров появился новый начальник. Он-то и начал ретиво наводить порядок. Разгромил несколько малин, на Лубянской площади устроил кровавую баню Адвокату. Везде в центре его вооруженные агенты шастают, кругом переодетых шпиков понатыкал – дыхнуть свободно нельзя. Уже и в рестораны его мурки заглядывают. Теперь нацелился на Хитров рынок, хочет его разгромить. А тут еще приехавший из Питера связной исчез. Он вместе с Пырей, Божком и парнями Гришки-Адвоката штурмовал трамвай, те хотели захватить лимузин. Да ничего у Адвоката не вышло. Легавые убили Божка, Пырю. Одни парни говорили, что в перестрелке ранили Артиста и его легавые захватили. Другие, наоборот, утверждали, что он сбежал и объявится. Обязательно объявится. Но где он теперь, никто не знает. Жаль, интересная работа наклевывалась и что теперь? Оставить этот план чистки железнодорожных вокзалов и пустых квартир? Нет-нет, ничего страшного не произошло. На улице май, москвичи по выходным выезжают по-прежнему на картошку, значит, квартирки пустуют, а желдоркассы пополняются. Артист объявится. Его прощупают, не связался ли с легавыми и приступят к работе. Парни соскучились по большому шмону.
Отрыжка говорил, что связной обязательно придет в один из центральных ресторанов Москвы. Но в какой? В «Славянский базар»? А в какой еще? Артист в Москве был и не раз, он знает, где собираются главари. Значит, надо его здесь ждать.
Сабан достал массивный портсигар из золота и постучал по нему папиросой, закурил, выпустил колечки дыма. Где он видел того чубатого? Девка незнакома, а вот парень попадался ему вроде на глаза. Память на лица у Николая Михайловича была отменная, никогда его не подводила. Ладно, придет сюда чубатый со своей девчушкой, побеседуем, разберемся, откуда они, чего пришли в «Славянский базар».
Да, неприятности с каждым днем прибавляются. Только вчера ему сообщили, что Капитан, его лучший друг и помощник, попался в лапы к муркам. Сидит в Бутырках. Сабан не поверил, кричал на своих, это провокация легавых! За Капитана готов был всех перестрелять! Но Зюзюка, который всегда был рад сообщить какую-нибудь гадость, сказал, что сам читал в газете. Прохаживался по Страстному бульвару, на выставленном стенде видел газету и остановился. Там все написано, как милиция схватила Капитана. Не сообразил, дурак, сорвать газету. А где теперь прочитать? Правда, в больших ресторанах подают свежие газеты. Может, Пилюгин принесет.
Сабан опустился в кресло, взял в руки пачку фотографий. И чуть не сорвался в смех, вот так сюрприз! Это же девки Гришки-Отрыжки. Те самые, которых тот собирал по разным вокзалам, водил к себе, пользовал, а потом фотографировал голыми. Вот ведь хмырь оспатый, и здесь торгует своей порнографией. Все девки были ему знакомы. Снимались они на фоне ковра
