может происходить только один раз? А мы, не зная этого, связали себя с костром в тюрьме нежити. — ответил я ей, заодно высказываю и свои волнения.
— Другого варианта все равно нет, так что… — пожала она плечами и перевела взгляд на труп жреца. — Что будем делать с ним? Он воскреснет и снова будет охранять это место. Если кто-то из нас погибнет и снова возродится в тюрьме нежити, он станет проблемой.
— Думал я о том, как с ним разобраться. Убивать его постоянно не вариант — мы не можем находиться здесь постоянно. Нужно придумать для этого что-то ещё. Думал о том, чтобы связать его, совать и запереть. Это может сработать. Вот только… ты примерно выяснила, насколько он физически силён?
— Хоть он и очень неуклюже двигается, удары у него очень сильные, а сам он крепкий — камень трескался от ударов его ног, когда я ему их резала. Я не знаю, хватит ему сил или нет, чтобы вырваться из верёвок, но даже если и хватит, сделать он это сможет далеко не сразу. Тут нужно или намного больше верёвок…
— Или что-то покрепче. Например цепи… — сказал я, сам думая о том, как бы я выбирался из такой ситуации, окажись в таком положении, связанный цепями, скованный, изолированный, не способный даже пошевелиться… — Нет. Это… это куда хуже смерти. Такого я даже ему не пожелал бы.
— Он ведь все равно не осознает себя… — сказала она неуверенно.
— Я тоже себя не осознавал, пока был в клетке. И, думаю, в безумии я пребывал очень и очень долгое время. И тем не менее, я вспомнил себя. Осознал и выбрался из клетки. Я не знаю как и почему, но если я смог себя осознать, вспомнив, кем я был, до сих пор вспоминая, то, пусть и с минимальным шансом, тоже самое возможно и для других. Что если через десяток лет он начнёт вспоминать себя? Или черёд двадцать? Сколько он будет в таком положении, не способный даже пошевелиться? Представь себя в такой ситуации… это куда хуже смерти. По крайней мере, так это вижу я.
— Прости. Я не думала, что для тебя это настолько важно… тогда что мы будем делать? — спросила она. — Оставлять его просто так нельзя. Как скоро мы найдём новый костёр и найдём ли его вообще — неизвестно, а если и найдём, то неизвестно, сможем ли мы связаться с ними, чтобы после смерти не оказаться вновь в тюрьме нежити.
— Мы спешим? — спросил я у Лунары, на секунду задумавшись.
— Куда нам спешить? — пожала она плечами. — Мы не можем умереть, даже если захотим. У нас, наверное, есть все время мира.
— Тогда у нас есть время, чтобы найти способ… — сказал я, окончательно приняв решение. — Если получится… точнее, когда получится, это позволит нам решить аналогичные проблемы и в будущем, если мы снова столкнётся с такой ситуацией.
— У тебя есть идеи? — спросила она.
— Пока только несколько. И их только предстоит опробовать. Наша главная задача… каким-то образом рад и навсегда разобраться с ним, а в будущем и с ему подобными. В обычных случаях это гиблое дело — как ты их не убивай и какие травмы не наноси, это лишь вопрос времени, когда травмы исчезнут. Это касается и тела, и души. Однако, душа восстанавливается в разы дольше, а тело не может закончить свое восстановление до тех пор, пока не восстановится душа.
— Значит нужно бить по душе. Точнее… нужно… уничтожить душу?
— Это единственный вариант, который я вижу. Можно ещё попытаться создать заклинание или механизм, который будет постоянно травмировать его тело, просто не давая ему восстановиться, но… это, опять же, только временное решение и в нашем случае может не быть выходом из ситуации.
— Тогда поиск решения полностью ложится на тебя — я совершенно ничего не знаю о магии.
— Я и не думал о том, чтобы заставлять тебя помогать мне в этом деле. Боюсь, тут вообще мало кто мог бы мне помочь. Разве что Лорд Нито, признанный эксперт во всем, что касается смерти, душ и после жизненного состояния. Или Милорд Сит. Но я сомневаюсь, что смогу попросить их о помощи. Так что… придётся все познавать на своём опыте, путём экспериментов.
— Удачи тебе в этом… — сказала мне Лунара, после чего встала на ноги и подошла ближе, положив руку мне на плечо, и я почувствовал, как в меня начал вливаться большой, можно даже сказать, огромный поток частиц души от Лунары. — Когда ты умер, а я сумела убить его, — кивнула она на труп жреца-некроманта, — я обнаружила, что на месте твоей смерти остался… не знаю, как это назвать или описать. Зеленоватое свечение, подойдя к которому я ощутила, как души, которые ты собрал за время нашего пути, перешли ко мне. Возвращаю их тебе. И души, которые я получила, тоже — мне они все равно пока без надобности. А тебе могут пригодиться.
— Спасибо, Лунара, — кивнул я ей. — Чем будешь заниматься, пока я тут вожусь?
— Я?… Пойду наружу. Буду снова и снова убивать нежить. И потренируюсь, и душ наберу. Если мы все же найдём другой костёр, они нам пригодятся. Особенно тебе.
— Мне? — удивился я, посмотрев на неё.
— Да, тебе. Ты основная сила в нашей команде и именно тебе они нужны больше всего, а не мне. Это очевидно.
Как бы не хотелось мне что-то сказать против её слов, сказать я ничего не смог по очевидной причине — Лунара права.
Молча кивнув рыжеволосой спутнице, я так же смотрел, как ты направилась на выход из храма, закрывая за собой двери, оставляя меня одного, наедине с трупом великана, на которого я снова обратил свой взор.
— Итак… с чего бы начать? — спросил я сам у себя, направляя вперёд, в руку с посохом, магию.
Глава 30
— Бесполезное дело это, — констатировал я, уже не первую сотню раз создавая все новые и новые чары, зачастую с минимальными изменениями, а не редко и с кардинальными отличиями, но так и не продвигаясь сколько либо достаточно далеко в своих экспериментах. — Стоит уже признать, что школа Волшебства совершенно бесполезна, когда заходит вопрос о работах с душами. По крайней мере на нынешнем её уровне развития, который известен и доступен мне. Несомненно, у этой области огромные возможности и потенциал, но в данном случае, взаимодействие между чарами и душой субъекта остаётся минимальным и, скорее, сопутствующим, нежели хоть сколько то основным.
Встав на
