достигла современных размеров.
Надо сказать, что внешне пагоды в Бирме похожи на детские пирамидки из разнимающихся колец. По структуре своей они ближе к египетским пирамидам или пирамидам древних майя: не имеют внутренних помещений, поэтому войти в них нельзя. Только где-то в глубине каждой пагоды расположена небольшая камера, где замурованы святыни. Все церемонии, празднества, богослужения проходят на окружающей её платформе.
Пагода Шведагон. Мьянма
Чем выше становилась пагода Шведагон — а в конце концов она достигла высоты ста с лишним метров (над уровнем платформы) и стала высочайшей пагодой в мире и вообще одним из крупнейших зданий Средневековья (окружность её основания — четыреста шестьдесят метров), — тем больше золота шло на её покраску. Золото накладывается на пагоду в виде тонких листочков, и каждый раз на это уходят сотни килограммов драгоценного металла.
И вот, то краснеющая на закате, то ослепительно-жёлтая днём, пагода парит над Рангуном, видимая отовсюду.
Комплекс пагодных сооружений Шведагона начинается за несколько сот метров от её конуса. На километр вокруг раскинулись монастыри, жильё для паломников, парки и сады, маленькие пагоды и неизбежный священный пруд.
…У дороги, за невысокой каменной изгородью, ярко-зелёный прямоугольник воды. Посреди него на сваях — небольшая белая пагодка. Поверхность пруда настолько гладка и спокойна, что кажется, он наполнен не водой, а зелёным желе. В одном месте к воде ведут каменные ступени. Там стоит мальчишка в клетчатой юбке-лоунджи, и перед ним корзина. Корзина полна шарами из кукурузных хлопьев. Если вы решили спуститься к воде, купите у мальчишки несколько шаров — они пригодятся.
Стоит кинуть в воду кукурузный шар — пруд мгновенно преображается. Вода вскипает, как в кастрюле на плите, и обнаруживается, что пруд совсем не так спокоен, каким казался на первый взгляд. Он буквально переполнен рыбой. Сантиметров двенадцать длиной, похожие на маленьких сомят, тёмно-зелёные, покрытые слизью, усатые рыбы переплетаются на поверхности пруда сплошной массой — не видно воды. Дерутся за кусок кукурузы, обкусывают шар, и кажется, ещё несколько секунд — и от него ничего не останется. Но в этот момент большая чёрная масса расталкивает рыб, из воды высовывается клюв, раскрывается — и обкусанный шар исчезает. И тут же пруд успокаивается… Но вот ещё несколько шаров летит в воду, и вокруг каждого вновь вскипает пруд, и почти наверняка там появляется, распугивая рыб, чёрный клюв. Положите кусок хлеба или кукурузы у самого берега и тогда увидите обладателя чёрного клюва — это большая старая черепаха, больше метра в длину.
Пруду уже много лет: каменные берега его обветшали, и между плит проросли трава и кусты. Такие пруды, где вы можете сделать доброе дело и покормить бессловесных созданий, есть у каждой большой пагоды.
За прудом начинается площадь. Там стоят машины и автобусы, привёзшие туристов; коляски велорикш; множество лавочек — здесь торгуют цветами, здесь же можно перекусить.
Два льва-чинте, ростом метров до десяти, стерегут лестницу, ведущую к пагоде. Львы белые, только морды их и когти раскрашены. Круглые глаза смотрят вдаль. Они охраняют пагоду не от людей — их глаза высматривают кого-то покрупнее. Может, ждут, что пожалует настоящий дракон или злой великан. Тогда-то они ему покажут.
Между львами портал, от него ведёт вверх длинная крутая лестница, по сторонам которой бесконечные торговые лавки. Здесь, на тёмной лестнице, продают и книги, и безделушки, и цветы, привязанные к бамбуковым палочкам, чтобы прямее держались в сверкающих медных кувшинах, стоящих у статуй будд, и зонтики из фольги — тоже дары Будде, и свечи.
Под навесом при свете одинокой электрической лампочки сидит хиромант. Большая простыня с грубым изображением ладони, испещрённой чёрными линиями, нависает над ним, как авангардистская декорация. Хиромант раскачивается над разложенными на коврике волшебными книгами, будто распевает про себя тягучую восточную песню.
Вот продавец талисманов и зелий. Над ним шатром распяты рваные шкуры леопардов. Черепа оленей и диких буйволов целятся рогами в прохожих, груды корешков и сучьев, похожих на вязанки дров, бусы, косточки и тёмные фигурки свалены грудой, ограждающей волшебника от простых смертных.
В углу спрятался татуировщик, разложив перед собой образцы рисунков. Он строг и серьёзен. Профессионально, как медсестра, держит он в руке машинку для татуировки, похожую на шприц или маленький вибробур. Прогресс проникает даже в эту область прикладного искусства.
Сейчас в городах не много желающих украсить себя татуировкой, хотя и рисунки, лежащие перед мастером, цветные, и сама татуировка механизирована и ускорена в сотни раз, а перед началом сеанса мастер протирает кожу пациента спиртом, чтобы, не дай бог, не попала инфекция. А среди стариков и старух, поднимающихся по лестнице к пагоде, многие татуированы. Да и сегодня в деревнях или в горных районах татуировкой покрывают сплошь ноги и руки — будто человек одет в синюю, расписную кружевную ткань.
Лестница выводит на площадку, залитую солнцем. По другую сторону площадки — примкнувший навес, под которым мерцают позолоченные статуи. Закрывая небо сплошным занавесом, поднимается необъятный склон пагоды.
Пагоду окружает платформа, устланная мраморными плитами. Платформа четырёхугольная и густо застроена навесами, святилищами, маленькими храмами, так что вокруг пагоды остаётся только дорожка метров в десять шириной. По ней ходят туристы и паломники. Одни сидят на мраморных плитах, размышляя о жизни, другие молятся, держа в руках цветы или свечки, некоторые укрылись в тень почитать газеты или перекусить. Шлёпанье многочисленных босых ног по мраморным плитам, переливы негромких голосов, отдалённый звон колокола, шуршание бумажных цветов и зонтов создают пагоде торжественный и необычный фон. Необычность и торжественность подчёркиваются обилием, многообразием и густотой красок, из которых создан этот мир: зелень пальм, чьи кроны подбираются к платформе и заглядывают через барьер, и немногочисленных деревьев, допущенных на саму платформу. Белизна и золото пагод, алость и синева крыш, всплески цветов, разноцветие статуй и столбов (на их вершинах стоят статуи охранителей пагод с мечами в руках), и надо всем — великолепное блистание ушедшего в самое небо Шведагона.
Обойдём пагоду по платформе, как это делают все попавшие сюда, от крестьянина с дальних холмов до иностранных президентов. Путешествие, хотя и недалёкое — полкилометра, — достаточно насыщено, так как за две тысячи лет пагода многое накопила на своей платформе.
Прямо перед нами похожий на ёлку навес — тазундаун под восемью уменьшающимися крышами. Под ним полутемно и прохладно. Тазундаун прижался спиной к самой пагоде, и золотые будды внимательно глядят своими прищуренными глазами на входящих. Статуи полускрыты за кувшинами цветов
