неожиданно Макс понял, и вошел во вкус. Конечно, она будет брыкаться, такие женщины, как Вика, трудно поддаются дрессировке. Семенов крепко сжал ее маленькое тело, не позволяя ее шелохнуться, и мстительно усмехнулся.
— Ну, что, Воробьева, ты готова со мной на все?
— Пошел ты!
Едва она договорила, Макс принялся ее целовать, с новой силой, ощупывая ее тела в самых чувствительных точках. Сначала Вика сопротивлялась, отбивалась. Но чем настойчивее были его ласки, тем слабее была ее оборона.
Вика открыла глаза, вынырнув из океана блаженства, и встретила самодовольный взгляд Макса под кронами деревьев.
— Отвези меня домой. Я в грязи, и замерзла.
Максим кивнул, стараясь скрыть довольную улыбку. Она все равно сопротивляется. Надо же! А ведь до секса оставался всего шаг, который он снова не решился преступить. Как — то не впечатляла его перспектива барахтаться в холодной грязи.
Двое чумазых уселись на мотоцикл, и двинулись вниз по склону, к поселку, а потом и к дому Семеновых.
29.
Лена сидела в кресле у окна, и смотрела на дождь. Гриша молча смотрел телевизор, и ей казалось, что между ними выросла огромная, не пробиваемая стена.
— Я не держу тебя, — вдруг произнесла она, — иди к ней. Она твоя жена, не я.
Григорий оторвался от голубого экрана, и устремил на Лену внимательный взгляд.
— О чем ты?
Елена резко поднялась из кресла.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Либо ты сейчас же уйдешь, либо останешься со мной навсегда!
— Ты ставишь вопрос ребром, милая. Это рискованно.
— Я просто хочу все решить здесь и сейчас. Если ты наслаждаешься мыслью жить со своей женой, и выводком детей — то вперед, я тебя не держу!
Рязанов подошел к Лене и заглянул в ее лицо, она явно хотела заплакать, но слез не было.
— Что ты такое говоришь?
— Да, я люблю тебя, — уже спокойнее произнесла она, — но я не хочу делить тебя еще с кем-то, тем более с Рязановой. Я боюсь, что изменив раз своей жене, ты сможешь изменять и мне…
Гриша тяжело задумался. Она была права. Ничто не сдержит его, если он действительно захочет.
Рязанов обнял актрису.
— Я тебя люблю, — сказал он, — а Настя… Настя, это просто привычка.
Лена предпочла ему поверить.
Дождь за стих.
Маша разложила бумаги в кабинете отца, и внимательно принялась их изучать, игнорируя присутствие Скворцова. Но и он, казалось, ее не замечал. В кабинете стояла тишина и сумрак, дождь за окном, и серые нависшие тучи, этому поспособствовали.
В дверь постучали. Маша и Сергей оторвались от бумаг, и взглянули на гостя.
На пороге стояла Ольга Петровна, уже в другом наряде, и с подносом, где стояли три чашки кофе.
— Я решила, что вам пора сделать перерыв и выпить кофе, — сказала она, и вошла.
— Вы просто читаете мои мысли, Ольга Петровна! — улыбнулся ей обаятельно Скворцов, от чего Семенова старшая порозовела от удовольствия.
— Спасибо, мама.
Все трое расположились в креслах, и смолкли, окутанные ароматом кофе, и звуком дождя.
— Как продвигается работа? — нарушила Ольга тишину.
— Продвигается, — отозвалась Маша, не желая вдаваться в подробности.
— Мария желает рекламировать спорттовары при помощи женщин, а я при помощи мужчин. На этом мы и не сошлись.
— Я еще раз повторяю, — сдержанно начала Маша, — женщины — основной потребитель мелких товаров. Так что ставку нужно делать на них, и еще на их детей. Задача мужчины — поставлять деньги.
— Я с этим категорически не согласен. В любом случае, меня подобный расклад не устраивает!
— Кто бы сомневался. За эту работу ты готов глотку перегрызть!
— Это называется «хватка». Я хочу это место, я его получу.
— Это мы еще посмотрим!
— Кофе остывает.
Маша и Сергей кинули яростные взгляды на Ольгу, что вторглась в их яростную перепалку.
— Вы должны прийти к компромиссу. Я, конечно, помню, что в спорах рождается истина. Но так вы ничего не добьетесь, — Ольга сдержанно улыбнулась обоим, — попробуйте ориентировать свою рекламу на всю семью. Мужа, жену и детей. В любом случае, спорт нужен всем, как и спорттовары.
Мария на секунду задумалась, выругав себя за недогадливость. Ведь решение довольно простое, и вместе с тем — гениальное. Примерно такое же недоумение светилось на лице Скворцова. Он поумерил свои амбиции, и задумался.
— Так, мне пора, — Ольга грациозно поднялась из кресла, — меня ждет твой папочка!
И цветущая мать семейства скрылась в дверном проеме. Снова воцарилась тишина, которую нарушал только дождь.
Маша и Сергей посмотрели друг на друга.
— Кажется, твоя мама права.
Семенова лишь кивнула, и снова потянулась за бумагами.
Она сидела в кресле, перекинув одну стройную ногу на другую, не ощущая своей чувственной привлекательности. А Скворцов был просто атакован. Он ощупывал глазами каждый изгиб ее тела, изучал лицо, тонкие пальцы.
Маша злобно вскинулась.
— Может, ты начнешь работать? — холодно спросила она.
Конечно, Семенова ощутила этот голодный, раздевающий взгляд, но в данный момент её это мало интересовало. Больше, казалось важным, почему дизайнеры считают красную кайму на кроссовках лучше, чем синяя?
Сергей устремил свой уверенный взгляд на Марию, и снова, демонстративно принялся разглядывать ее. Семенова вспыхнула от накатившей ярости, но виду не подала, лишь отложила бумаги сторону, и не менее изучающее, оглядела его. Скворцов криво усмехнулся.
— Ты закончил? — вскинув бровь, спросила она.
— А ты ничего.
— Теперь мы можем работать?
Скворцов усмехнулся. Маша демонстративно пропустила мимо ушей его сомнительный комплимент, и двинулась к отцову столу, за графиком продаж, отвернувшись спиной к напарнику.
Когда мужская рука легла на ее ягодицы, Семенова недоуменно обернулась, все еще сжимая график продаж, и столкнулась с улыбчивой физиономией Скворцова. Шум дождя нарушила увесистая пощечина.
— Еще раз ты посмеешь сделать нечто подобное, я сгною тебя в тюрьме, за домогательства, ты меня понял? — спокойно произнесла она.
Скворцов снова усмехнулся.
— Чего — то подобного я ожидал. Но я не боюсь.
А Маша испугалась. Не хватало еще стать зависимой от этого мужчины! Он ее конкурент, и враг. Он должен зависеть от неё, а не наоборот.
— Своими грязными выходками ты вряд ли чего-то добьешься, поверь.
— А ты что, романтик у нас? Нужны цветы, конфеты, все дела, так что ли?
Он сказал это так, что Маше стало просто противно, что они заговорили на эту тему.
— В любом случае, тебе это не по силам. Ты скорее изнасилуешь, чем сыграешь по-честному. У тебя на лбу написано, что ты за тип.
— Ты зря такого мнения обо мне. Я все могу.
— Сомневаюсь.
— Это вызов?
