Книга Дракон в Драконьем городе - Ник Такаранов

- И ты считаешь, что жалкая поделка твоего дружка-шарлатана сможет отсрочить неминуемое? - нервно дёрнул бровью Эдельвейс, - То, что ты по своему неразумению таскаешь за пазухой, является временно стабилизированным взрывным устройством огромной мощи. И ключевое слово здесь «временно»! Ты бегал за мной с вещью способной погубить многие тысячи! ЗАЧЕМ?!!

- Потому что по пятам за этой вещью идут её хозяева.

Вернон замер, задумчиво бормоча под нос: «хозяевами при любых раскладах никто, кроме них, быть не может и если я всё правильно понимаю…» Закончился этот монолог смехом. Негромкий и лёгкий вначале, он постепенно становился всё сильнее и безумнее, пока не превратился в оглушающе-истерический.

- Ты… Безмозглая степная обезьяна… - всхлипывал полуэльф в перерывах между взрывами болезненного хохота, - Притащил чуму в этот город! Мало того… Ты ещё и не оставил ему выбора! Ты мне одно скажи, - вперил в орка взгляд Клаус, приникнув к прутьям решётки, - Если решил самоубиться вместе со столицей, зачем притащил с собой этого мальчишку? - указал он на Рина, - Лунам плевать на людей, они пойдут только за тем, кто украл их сокровище, попутно сжигая на своем пути всё, что тому дорого. Нет, погоди… Ты ведь сказал «мы», когда говорил про находку… О… - предвкушающе протянул Эдельвейс, - Кажется я понял! Понял что ты натворил! Но ты не беспокойся, твой подопечный не узнает, - лихорадочно зашептал он так, чтобы слышал Хштра, но не слышал Рин, - Не от меня. Не сейчас… Как бы я хотел увидеть, что он с тобой сотворит, когда поймёт, что ты наделал, истинный герой!

Рин услышал особо громкое последнее восклицание и хмуро обернулся на клетку в попытке понять, почему их пленник так раскричался. Хштра был мрачнее тучи: Хмельной рыцарь своей речью здорово разбередил его чувство вины перед мальчиком, которого старый орк оставил без семьи и родного дома.

Смех опального, преданого забвению аристократа, бывшего когда-то давно гордостью своей страны, был ужасен, страшен своим безумием. Продолжавшийся вплоть до ворот дворца, он моровым поветрием сопровождал постепенно прирастающую процессию.

***

Хмурый стражник недовольно глянул сверху вниз на собравшуюся под стенами толпу. Дворцовая площадь Верхнего берега не жаловалась на недостаток пространства. Обычно. Когда оный участок столицы захлёстывали недовольные массы в стремлении донести до правителя свои претензии, площадь была забита людьми. Чаще этими людьми оказывались состоятельные горожане, знать, представители чародейского сообщества.

Реже, когда городская стража не справлялась, а правитель не успевал усмирить народный гнев, на площадь бурлящим потоком высыпал простой люд. Лавочники, земледельцы, жители средней руки, бедняки. Обитатели трущоб до главных ворот в императорскую обитель не доходили никогда. Хотя, случись это, дело бы уже всерьёз попахивало изменой и свержением нынешней династии.

Но опустим пространные размышления о видах недовольства, характеризующихся высыпавшим на брусчатку народом. Для нас важна немного другая информация, заключённая в постоянстве, разрушение которого собственно и способствовало ухудшению настроения императорского гвардейца, головой отвечающего за безопасность дворца.

Дело в том, что за относительно короткий срок правления императора Реджинальда II дворцовая площадь ни разу не заполнялась недовольными людьми. Это, конечно же, не означало, что все начинания правителя по крови, тем не менее пришедшего к власти через переворот, приветствовались единогласно. Но Реджинальд II, в отличие от своего отца, светлая ему память, имел несколько рычагов давления на общественные массы, что позволяло ему относительно мягко гасить народные недовольства.

Работа ли слуг церкви, устраняющих излишне рьяных оппонентов короны духовно и иногда физически, финансовые ловушки, в которые неизменно попадали недруги императора... Или же загулявший отряд наёмников вкупе с вышедшим из под контроля творением чародеев, случайно уничтожившим кого-то высокопоставленного – всё, так или иначе, действовало во благо империи. Исключая множественные малые и большие пока не раскрытые заговоры, но, право слово, кто обращает внимание на эти безобидные игры сильных мира сего?! Разумеется, пока эти заговоры скрыты от ненужного внимания.

Обо всех этих тонкостях, присущих высокой политике, гвардеец, конечно же, не знал. Зато ему было прекрасно известно, что обычно та толкучка, какая царила сейчас на одной из главных площадей империи, ни к чему хорошему не ведёт. Воин в отчаянии перегнулся через парапет, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что сообщение о первом за историю нынешнего императора мятеже очень больно ударит по его репутации и возможности заслужить более высокий армейский чин.

Взгляд невольно зацепился за странную процессию стоящую у ворот. Более внимательный осмотр показал, что все пришедшие на площадь люди так или иначе стремятся рассмотреть именно эту компанию, состоящую из знатного вида девочки, чью породу не могли скрыть даже неказистые одежды, мальчика («деревенщины» - как о нём с презрением подумал достаточно высокородный стражник: на охрану святая святых кого попало всё таки не ставят), орка со спиленными клыками и рабской татуировкой на руке, держащегося при этом достаточно свободно и…

- «Ого» - удивлённо воскликнул про себя императорский гвардеец, - «Может быть всё не так уж и плохо»

Внимание его привлёк четвёртый участник процессии, обитающийся в клетке, располагавшейся на тележке, закованным в кандалы. И характерные острые уши вкупе с очень похожим на изображение с листовок лицом наталкивали на определённые размышления… Спохватившись, стражник втянулся за стену и опрометью бросился бежать за капитаном стражи королевского дворца: даже если ему попадёт за ложный вызов, это всё равно и рядом не будет стоять с тем наказанием, что свалится на него, если он действительно проглядел и вовремя не предотвратил зарождающееся восстание.

***

Над высокой, не лишённой изящества крепостной стеной высунулась голова в стандартном головном уборе императорского гвардейца. Споро осмотрелась, задержала взгляд на Хштра и компании и спустя какое-то время скрылась из виду. Голове всё-таки сложно существовать отдельно от тела и, раз уж её хозяин направил свои стопы в новом направлении, что остаётся делать этому удивительному наросту? Лишь смириться со своей судьбой. Да и существует такое поверье: мол крепостные стены крайне губительны для этих самых голов. Может быть потому, что стены эти высокие а чем выше, тем больнее падать?

- Ты всё ещё можешь отказаться, - Клаус Вернон прислонился спиной к решётке своего временного узилища, всем