И я стал глуп и несчастен, — усмехнулся Барр. В его словах не было горечи. Это была просто констатация факта.
— Мне очень жаль. Жаль, когда умирает любовь. Это всегда печально.
— Да. Но вы открыли мне глаза на Александрину.
— Я? — искренне удивилась Амелия. — Каким образом?
— Вы отлично сыграли мою любовницу. Так тонко, так изящно дали понять это. И Александрина взбесилась.
— По ней не скажешь.
— Она настоящая светская львица. Всегда была ею. Умеет владеть собой. Но я отлично знаю Александрину, и от меня не скрылась ее злость. У меня словно пелена с глаз упала. Александрина прекрасна, как ангел, и зла как демон. Я был уверен — она оставила меня в прошлом. Но, как оказалось, нет.
У Амелии упало сердце. На душе стало холодно. Хотя какое ей дело до Барра и его Александрины? До их чувств и отношений?
— Я нужен ей как трофей любовной победы, — продолжил граф. — И когда я это понял, то смог, наконец, перевернуть эту страницу своей жизни. Я увидел ее истинное лицо. Холодная эгоистка. Не хочу говорить об этом. Это не интересно ни вам, ни мне. Из-за этой женщины я испортил отношение с родными. Вот это меня по-настоящему мучает. Впрочем, я наверняка утомил вас своими откровениями.
— Нет, совершенно нет, — поспешно произнесла Амелия. У нее в душе снова разлилось тепло.
— Раньше я изводил этим Руфуса. Теперь досталось и вам.
— Не будем о грустном, — Амелия положила ладонь на руку графа. Она и сама не заметила, как сделала это. — Вы сможете наладить отношения с родными, я уверена. Возможно, пройдет какое-то время, но вы обязательно поговорите по душам. И они поймут вас. Обязательно поймут. Потому что вы добрый и хороший человек.
— Вы же меня почти не знаете, — напомнил ей граф Реймонд. — Я бываю не сдержан, резок, груб.
— Это не самое страшное, — заверила его девушка. — Вы так помогли мне! Даже не представляете! — она колебалась, рассказать Барру почему она ненавидит полковника или нет. Но пока не решилась. Не сегодня, позже. Потом она обязательно обо всем расскажет графу.
— Спасибо вам, Амелия, — Барр впервые назвал ее по имени. Вот так просто и искренне.
Граф взял ее руку и поцеловал. Как-то по-особенному. Медленно, нежно коснувшись горячими губами. Амелия не отняла руки и граф Барр снова поцеловал ее. И еще раз, и еще…
Мурашки пробежали по спине Амелии и замерли на затылке. Сладко и томно защемило сердце.
— Хотите танцевать? — поднял он взгляд на девушку.
— Очень… — тихо ответила Амелия.
Музыка наполняла павильон, звучала тихо и нежно. Реймонд поднялся, подал руку Амелии. Она смотрела ему в глаза и не могла отвести взгляда. Так на нее никогда и никто не смотрел. Граф Реймонд понимает ее без слов. Да, ей очень хотелось танцевать с ним. Он будто прочитал ее мысли.
Барр закружил Амелию в вальсе. За окном искрился снег, тихо падали снежинки, сорвавшись с веток, вспыхивал серебром иней на деревьях. Под потолком павильона теперь порхали райские птицы. Амелия запрокинула голову, любуясь ими.
Ладонь графа Реймонда сжимала руку девушки, другая лежала на ее талии. Амелия чувствовала тепло его пальцев через ткань платья.
Она отдалась музыке, наслаждаясь ею и подчиняясь желаниям Барра. Он был прав, говоря, что в танце главное следовать за партнером. Не думая, не размышляя, просто получая удовольствие. Барр резко развернул Амелию, и она почти упала, но сильные руки графа удержали ее в нескольких дюймах от пола.
Он сильнее сжал ее талию и поставил на ноги.
— Это было чудесно, — выдохнула девушка, приседая в реверансе. — Я не думала, что можно так танцевать вальс.
— Все потому, что вы доверяли мне, — поклонился ей Барр. — Еще по бокалу шампанского?
— Да, — весело согласилась Амелия. — Сегодня необыкновенный день. Я так давно не ездила верхом. И никогда в жизни так не танцевала. А еще эти волшебные бабочки и птицы, — посмотрела вверх Амелия. — Вы подарили мне сказку.
— Это несложно. Я же маг. Хотя и боевой. Но умею создавать в том числе и бесполезную красоту. Когда я учился в Академии нам втолковывали — не стоит тратить энергию на подобные штучки, — призрачные птицы пролетели над столом, повинуясь движению руки графа Реймонда. — Но я ценитель прекрасного и ничего не могу с этим поделать.
— Это не штучки, это необычайно красиво, — Амелия как завороженная следила за полетом птиц. — Без этого жизнь будет серой и скучной.
— Ну, скучать работая на меня, у вас не получится, — Барр достал из серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского и откупорил ее. Разлил искрящийся напиток по бокалам. — Я хочу выпить за вас, Амелия. За то, чтобы все у вас в жизни сложилось, как вы хотите. И чтобы вы были счастливы.
— Тогда я выпью за вас, граф. И пусть вы тоже будете счастливы.
— Мне будет приятно, если вы станете называть меня просто Реймонд. Я надеюсь, Амелия, мы станем друзьями.
— Я тоже на это надеюсь, Реймонд.
Их бокалы тонко зазвенели, коснувшись друг друга краями. Никогда в жизни Амелии не было так удивительно хорошо и безмятежно спокойно.
Если только давно-давно, в детстве. Когда главная забота — чтобы тетя не бранила за разбитую чашку, и отец не сердился из-за расстроенной тети. А счастье — это скакать по полю галопом, подставляя лицо навстречу ветру. Когда все просто и понятно.
Вокруг Амелии теперь кружились серебряные звезды. Они сложились в ожерелье и легли ей на плечи. Девушка коснулась их. И они не исчезли от ее прикосновения, не распались блестящей пылью. Это было настоящее ожерелье из бриллиантовых звезд.
— Почему оно не исчезло? — Амелия снова потрогала звезды и сняла ожерелье. — Оно как настоящее, — погладила она камни. — Холодные и такие сияющие звезды.
— Оно и есть настоящее. Бриллианты, немного жемчуга и серебро. Я заказал его у ювелира для нашего следующего выхода в свет. И решил, что неплохо преподнести его вам таким образом. Оно ваше.
— Нет, я не могу принять такой дорогой подарок, — запротестовала Амелия.
— Считайте, это поощрение за вашу работу. Я же говорил, что очень доволен, как вы с ней справились. За исключением того, что вы совершенно не слушали меня. Тем не менее результат получился отличный.
— Нет, все равно я не могу его взять, — Амелия положила ожерелье на стол.
— Но на прием вы его надеть сможете? Считайте, я дал его вам напрокат.
Амелия с сомнением посмотрела на ожерелье. Оно ей нравилось. Но оно такое дорогое. Нет, она не может взять его, это будет неправильно.
— Я
