Я вскакиваю на ноги и направляюсь к нему. Мой брат заметно напрягается, невольно делая шаг назад.
— Помни свое место, Джейс. Если бы не я, ты был бы под крылом нашего отца, или, лучше сказать, Джудаса, торговал бы наркотиками и работал с самыми отбросами общества. Я обеспечил тебе положение во власти, но я могу отнять это в мгновение ока. — Его губы плотно сжаты, а щека подергивается, мышцы челюсти напрягаются. — Ты — мускулы, Джейс, прикрытие, необходимое для поддержания такого бизнеса, как мой, но я — мозги. Я — творец шепота, который порождает страх и уважение. Я — то, что удерживает нас на вершине пищевой цепочки. Тебя… можно заменить. Если ты не желаешь выполнять работу, которую я тебе поручил, то, уверен, отец примет тебя с распростертыми объятиями.
Тик в его челюсти усиливается, пока не становится похожим на биение сердца.
— Нет, — выдавливает он со скрипом.
Я так и думал, что нет. Если Джейсу что-то и нравится, так это деньги. На него не влияет преданность семье, потому что он вырос вне семьи. Он пойдет туда, где есть прибыль, и простой факт заключается в том, что в фальшивых банкнотах больше денег, чем в кокаине. Меньше конкуренции… и это более нишевая сфера. Но есть множество сомнительных мужчин, готовых делать неприятные вещи за гораздо меньшую плату, чем получает Джейс.
Он хочет что-то сказать, я вижу, что это написано у него на лице, но вместо этого он медленно отступает назад, увеличивая расстояние между нами. Затем поворачивается и выходит. Хорошо. Пусть дуется. Это даст ему время понять, с какой стороны его хлеб намазан маслом.
Я не вижу Джейса до конца вечера, и я знаю, что он "разбирается" с братьями Бромли. Я жду, пока Иден закончит свою смену, наблюдаю по камерам, как она пересекает автостоянку и забирается в машину — смертельную ловушку. Как только она уезжает, я выхожу на улицу. Сев в свою машину, я отправляюсь в Пекхэм, зная его как свои пять пальцев. Я догоняю ее всего через несколько минут. Ее маленькая машинка пыхтит, не в силах двигаться быстрее пятидесяти миль в час.
Когда она, наконец, добирается до места назначения, я съезжаю на обочину, вместо того чтобы следовать за ней на парковку. Заглушив двигатель, я выхожу из машины и перехожу улицу, задерживаясь в тени разбитого уличного фонаря.
Точно так же, как и в течение последних трех дней, ее ждет бойфренд. Иден открывает дверцу, видит его и поворачивается, запирая машину.
Вдалеке раздается автомобильный гудок, заглушающий все, что она ему говорит.
— Ты не в безопасности, Иден.
Она широко разводит руки в стороны.
— Я все еще жива.
— Ты наивна. Это только вопрос времени, когда все это настигнет тебя.
Она откидывает голову назад, издавая стон.
— Я скажу тебе то же самое, что говорю всегда, Эш: я — не твоя забота. — Из этих слов следует, что он — не ее парень. Но кто-то заинтересованный. Мужчина не заходит так далеко, если у него нет сильных чувств. Я должен был знать.
— Пока тебе что-нибудь не понадобится.
Она делает паузу, уделяя ему все свое внимание.
— Отлично. Тогда я больше ни о чем тебя не попрошу.
Он проводит рукой по лицу.
— Нет, это не… это не то, чего я хочу.
— Господи, так чего ты хочешь? — рявкает она, и ее голос отчетливо разносится по всему пространству пустой улицы.
— Я, блять, хочу тебе помочь! — кричит он в ответ. — Я хочу спасти тебя. — Я почти смеюсь. Он хочет спасти ее, ангела… ее, единственная цель которой… спасать или осуждать других.
Повисает пауза, и Иден пристально смотрит на него. Ее напряженные плечи расслабляются, прежде чем она вздыхает и придвигается ближе к нему. Подняв руку, она кладет ее ему на лицо. Ревность вспыхивает во мне так сильно и быстро, что я почти сгибаюсь под ее напором.
Он наклоняется, касаясь своим лбом ее лба, и между ними мелькает что-то общее: мгновение, воспоминание. То, как она смотрит на него… будто он очень важен. Кто он такой, чтобы удостоиться от нее подобного взгляда? Она что-то бормочет ему, а потом ее губы касаются уголка его рта, и мне хочется оторвать его голову от плеч и вырвать позвоночник из его бесполезного тела.
Моя кровь пульсирует в венах с такой силой, что единственное, что я слышу, и что отдается в моих барабанных перепонках, как грохот поезда, несущегося по рельсам.
После этого мгновения, которое, казалось, длилось вечность, она отходит, и они вместе направляются к ее зданию. Я сижу около получаса, наблюдая за окном. Свет не выключается, и я не вижу, как он уходит. Яркие фантазии проносятся в моем сознании. Я представляю, как поднимаюсь туда и стучу в дверь. Я могу представить удивление на лице Иден, когда она откроет, едва успевая заметить мое присутствие, прежде чем я прохожу мимо нее и нахожу его. В ее гостиной. В ее личном пространстве. Я представляю, как подхожу к нему сзади, обхватывая рукой его горло в удушающем захвате. Он бы сопротивлялся и дрался, пока я нашептывал ему, что она моя, что он недостоин ее, что он — пятно на Божьем плане. Затем я бы сломал ему позвоночник, почувствовав, как хрустят кости, и рвутся связки. Я почти слышу этот роковой последний вздох, срывающийся с его губ, как последняя отчаянная молитва.
Моргая, я вырываюсь из фантазий. Контроль. Баланс. Делая глубокий вдох, я поворачиваю шею из стороны в сторону, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце. Мне нужно знать, кто он такой, потому что знание — это сила. А вместе с силой приходит и способность убирать своих противников с доски.
Иден — мой, только мой ангел. Мой! Я понимаю, что хочу ее. Я не желаю, чтобы кто-то еще прикасался к ней. Я хочу, чтобы она смотрела на меня так, как только что смотрела на этого парня… как будто я что-то значу для нее.
Ревность и ненависть заражают меня, как болезнь, и, честно говоря, я не думал, что способен испытывать такие сильные эмоции по
