– А он советник твоего отца, – напомнила я. – Мне это его желание кажется странным после того, как ты был помолвлен с его дочерью. Может, в этом нет ничего необычного, ведь прошло столько лет, но… для меня это дико.
– Это странно, но ничего из ряда вон выходящего. – Кастил задумчиво прищурился. – Могу припомнить несколько примеров, когда спустя годы вдовцы и вдовы вступали в брак с сестрами или братьями почивших супругов.
Я этого не понимала. Не потому что осуждала попавших в такую ситуацию, а потому что этих людей может задевать то, что они стали заменой.
– Он получил бы больше контроля над короной, если бы ты женился на ком-то, на кого он имеет влияние. Твоя женитьба на мне поставила его перед риском потерять влияние на Атлантию, и он знал правду о том, кто я. Я ни мгновения не думала, что его мотивы полностью связаны с защитой Атлантии. Я полагала, он хотел сохранить контроль, и ради этого устроил государственный переворот. Я сказала ему об этом.
На лицо Кастила медленно легла тень улыбки.
– В самом деле?
– Да. – Я слегка усмехнулась. – Он принял это не слишком радостно и очень возражал.
– Слишком возражал? – уточнил Киеран.
Я кивнула.
– Думаю, он верил, что поступает правильно, но я считаю, он хотел сохранить влияние и хотел мести.
– Это имеет смысл, – сказал Кастил. – Мой отец хочет возмездия, как и Аластир. Малик был бы против войны, и я тоже против, как ему известно. И моего отца, и Аластира впечатлило то, что сделано в Пределе Спессы.
– Но Аластир считает, что этого недостаточно, – заметила я, вспомнив его ответ. – Он сказал, что и для твоего отца этого недостаточно.
– Было недостаточно, – признал Кастил. – И Аластир не поддерживал мой план торговаться. Он хочет от Солиса крови. И мой отец тоже. Аластир считает, что мой брат окончательно потерян.
Он сложил руки на груди, и я ощутила острый укол страдания. Я потянулась к нему, чтобы убрать боль, но заставила себя остановиться. Он однажды просил меня так не делать. Я сцепила руки в замок, а Кастил продолжил:
– И, возможно, он думал, что если Джианна станет моей невестой, он сможет удержать влияние.
Джианна.
Я не знала, что думать о вольвенке, которую никогда не встречала и не видела, насколько мне известно. Кастил никогда не собирался на ней жениться, и, по его словам, она тоже не проявляла к нему никакого интереса. Нельзя винить ее в том, чего хотели отец Кастила и Аластир, твердила я себе. Аластир вообще о ней не говорил.
– Какими бы ни были его мотивы, – произнес Киеран, – сейчас они не имеют никакого значения.
И я так думала. Потому что Кастил нашел его, а это значило, что вольвена больше нет в живых.
Кастил вышел вперед и опустился передо мной на колени. Он взял меня за руки, и я уставилась на него, чувствуя его гнев на самого себя и свою семью. Но этот гнев пересиливали негодование на то, что сделали со мной, и его беспокойство.
– Мне так жаль, что тебе пришлось узнать правду таким способом. – Он взял мои руки в свои. – Представить не могу, что ты должна чувствовать.
– Я хотела его убить, – призналась я.
Он опустил голову и поцеловал мои руки.
– Что ж, принцесса, помнишь, я сказал, что дам тебе все, что пожелаешь?
– Да?
Он опять улыбнулся, на этот раз его улыбка обещала кровь.
– Аластир еще жив.
– Что? – прошептала я.
– Мы посадили его под замок перед тем, как отправились в Пустоши, – сказал Киеран. – Мы решили, что лучше держать его живым на случай, если не успеем к тебе вовремя.
Кастил встретил мой взгляд.
– Он твой, Поппи.
* * *
Я узнала, что мы поедем через Скотос без остановок. Как сказал Киеран, мы перевалим через горы до наступления ночи, потому что уже находимся недалеко от них. Я была рада это услышать, потому что не горела желанием провести еще одну ночь в горах в тумане. Меня все еще преследовало воспоминание, как я в прошлый раз чуть не шагнула в пропасть, и сейчас очень не хотелось это повторять.
Киеран ушел, чтобы подготовить к отъезду вольвенов и атлантианцев, которые остались. В моих мыслях по-прежнему царила полная неразбериха, я пыталась осмыслить все, что узнала. Однако о трех вещах старалась не думать, пока ходила в небольшую уборную, а затем возвращалась в скудно обставленную комнату.
Бессмертие и все с ним связанное. Как ни удивительно, не думать о нем было нетрудно, потому что я чувствовала себя так же, как и до того, как мне в грудь попал болт. И вряд ли изменилась внешне. В уборной не было зеркала, но Кастил ничего не сказал по поводу моей внешности. Я чувствовала себя собой.
Я не позволила себе думать о том, что могу быть королевой. Хвала богам, ни Киеран, ни Кастил об этом не говорили. Иначе я бы, наверное, забилась в угол.
И, наконец, была третья тема, не думать о которой у меня не получалось. В голове каждую пару секунд всплывало напоминание о том, кто, по утверждению Аластира, приходится мне родней. Я наблюдала, как Кастил натягивает плотную тунику. Знал ли он? Рассказал ли ему об этом Аластир, попав в плен? Может, и нет. Мне не нужно было ничего говорить. Если Кастил не знал, то, возможно, это к лучшему. Что он почувствует, узнав, что женился на потомке короля, который чуть не уничтожил Атлантию? А его мать? У меня забурлило в животе. Что подумает она?
Или она уже знала? Не потому ли спрашивала Кастила, кого он привез домой? Король Валин сражался рядом с ним, но это не значит, что он не знал. Аластир прибыл до нас, и даже если родители Кастила ни к чему не причастны, они все равно могли знать, чья я родственница.
И его отец… Я вспомнила, как он кричал Кастилу остановиться, не давать мне кровь. Его отец знал, что собирается сделать Кастил, и, боги, Малек сделал то же самое сотни лет назад, в отчаянии превратив свою любовницу Избет в первого вампира.
История трагически повторилась, за исключением того, что я вампиром не стала.
Но король Валин этого не знал.
– Где твой отец? – спросила я, беря сапог из найденной Джаспером пары.
– Эмиль и еще несколько моих людей проводили его обратно в Атлантию. Сейчас его держат под присмотром.
Я подняла голову от сапога.
– Думаешь, это необходимо? Держать его под присмотром?
Кастил кивнул, вставляя в ножны меч.
– Скорее всего он считает, что я обратил тебя в вампира, – повторил он мои недавние мысли. – Если мы просто отправим его в Атлантию, он немедленно вернется сюда.
– Зачем?
Я натянула мягкий кожаный сапог. Туговато в голени, но сойдет.
– Отрезать мне голову? – спросила я полушутя.
