Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
отличный игрок», – потому что думал, что семья Де Вос владеет Amway, а все всегда покупают их добро, значит, у них достаточно денег, чтобы хорошо платить всем.
Пенни выжидал несколько дней, и пресса откровенно его мочила, и только я поддерживал его. Наконец он получает свое, но потом, когда в конце года приходит время для моей новой сделки, Пенни нигде не видать. Я узнаю, что он хочет быть самым высокооплачиваемым игроком в нашей команде. Он говорит людям из руководства: «Это моя команда. Теперь это лига разыгрывающих».
Я поверить не могу. Самая безумная хрень, какую я только слышал. Потому что я знал, что Пенни довольно мяклый, и ему были бы кранты, не играй с ним рядом я. Я мог выдерживать критику. Я умел справляться с давлением. Он был скроен иначе.
Минус наличия в команде двух альфа-самцов, между которыми нет взаимопонимания, в том, что это может расшатать команду. Вот что произошло со мной и Пенни. Я был альфа-самец АА, а Пенни был альфа-самец АB. Где-то по пути он решил, что может вывезти и без большого братана.
Усугубило дело то, что я сломал большой палец и пропустил первые два месяца сезона 1995/96. Это случилось в выставочной игре против «Майами». Мэтт Гейгер рубанул меня каратистским ударом. Я сказал: «Я виню (тренера Пэта) Райли в переломе пальца, а не Мэтта Гейгера. То, во что играет «Майами», это не защита. Это просто рубилово. Я понятия не имею, как его команде это сходит с рук. Полагаю, что, когда ты работаешь в лиге тридцать лет, тебе такое позволено. Уважение – Райли его получает, как будто он Джон Готти».
В тот год доставалось и Хорасу. Мы побеждали, но атмосфера в команде переменилась.
Каждый раз, когда мы приезжали в Нью-Йорк сыграть с «Никс» или «Нетс», я всегда ездил проведать свою бабушку Одессу. Я ждал встречи с ней, потому что каждый раз, когда я ей звонил, ее не было на месте. Оглядываясь в прошлое, думаю, что должен был догадаться, что с ней что-то не так. Она болела, умирала от рака, но никто не спешил говорить мне об этом по ходу сезона в NBA. Я знал лишь то, что бабуля чувствует себя неважно и очень устает.
Когда я объявился, чтобы проведать ее, было очевидно, что она доживает свои последние дни. Мы играли с «Никс» 3 апреля, а в город я прилетел 2-го. Она выглядела очень немощной. Думаю, она ждала меня. Я взял ее за руку, какое-то время поговорил с ней, а потом она сказала: «Хочешь подраться со мной?» После этого она закрыла глаза. Позже той ночью она впала в кому.
Я вернулся повидать ее на следующий день около двух, там была медсестра, и она сказала: «Она умрет сегодня в восемь часов». Меня взбесила эта дамочка, и я сказал: «Ну, если ты так считаешь, скорее зови сюда кого-нибудь. У меня есть деньги. Зови всех, кого надо. Деньги – не вопрос».
Медсестра лишь ответила: «Нет, слишком поздно. Она умрет сегодня в восемь часов».
Клянусь богом, моя бабушка Одесса скончалась в восемь часов ровно, у себя дома, в своей постели. Я не знаю, откуда это знала та дамочка, но она знала. Я сидел с бабулей вместе с кузенами. Когда она покинула нас, мы все начали плакать. Мой кузен Брайан начал переворачивать столы, ломать вещи. С нами была и моя мать, поэтому мне нужно было собраться и утешить ее. Мне было больно, но я должен был утешить свою мать.
Мы позвали медсестру, пришли люди и поместили бабушку в мешок, закрыли его на молнию, и в этот момент мы снова потеряли самообладание. Мне пришлось выносить ее на улицу и класть в фургон. Самое тяжкое, что я когда-либо делал.
Я сидел со своей бабушкой, смотрел, как она умирает, а в это время мои партнеры обыгрывали «Никс». Они прилетели домой и следующим вечером, в четверг, играли с «Селтикс», но я, понятное дело, остался.
Я планировал взять тайм-аут на неделю. Смерть бабушки сильно ударила по мне, и я был не в состоянии играть в баскетбол.
Ее похороны получились прекрасными, но очень печальными. Бабушка Одесса сама их спланировала, вплоть до цветов и музыки. Я пытался сдерживать слезы, но не мог. Я был так зол, что она умерла, что выместил гнев на церковной двери. Я размахнулся и пробил ее насквозь. Мне повезло, что я не сломал себе руку.
В то воскресенье наша команда играла против Майка и «Буллз», игру транслировали по национальному телевидению, поэтому в субботу Брайан Хилл сказал репортерам: «Я не знаю, где находится Шак, и если он объявится, он не будет играть».
Я уехал в Атланту сразу после похорон, потому что никого не хотел видеть рядом. Деннис Скотт был единственным, кто знал, где я нахожусь. Он позвонил мне и сказал: «Йоу, чувак, тебя ищут». Я сказал: «А зачем меня ищут?» Он рассказал мне, что происходит. Я был взбешен. Почему они вели себя так, будто не знали, что происходит у меня в жизни? В воскресенье я проснулся, вылетел чартерным рейсом, вышел во второй четверти и отыграл 33 минуты. Я набрал 21 очко и сделал 9 подборов, но мы проиграли.
Я разоблачил блеф Брайана Хилла. Я знал, что, если я объявлюсь, он выпустит меня на игру. Я не знаю, зачем он проявил такое неуважение ко мне в прессе, когда я переживал такой личный и такой серьезный момент. Я ведь не в отпуск ездил. Я скорбел. Я потерял одного из самых важных людей в своей жизни. Говоря откровенно, думаю, что именно тогда мои отношения с «Мэджик» начали рушиться.
Они знали, как много для меня значила моя бабушка. Это был первый случай, когда я потерял кого-то столь близкого, и мне было трудно справиться с этим. Она была такой особенной женщиной. Я всегда пытался сделать ей приятное, но она всегда отказывалась. Я говорил ей: «Бабуля, я подобрал тебе симпатичный особняк, по соседству с Эдди Мерфи». Она лишь отвечала: «Неа». Я говорил: «Бабуля, заканчивай работать. Я позабочусь о тебе». Она отвечала: «Неа».
Мы учредили фонд в память о ней. Он носит название фонда Качества жизни Одессы Шамблисс, и он помогает тем, кто учится сестринскому делу, продолжить свое профессиональное образование. Вам стоит подумать о взносе. (В бизнесе мы называем это «перекрестным промоушеном».)
Сезон 1995/96 получился хорошим и для меня, и для Пенни, но в плей-офф нас вынесли те самые «Чикаго Буллз», которые прошли
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
