Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
пряный, сладковатый запах усилился.
– Влипли!
Кажется, мы подумали об одном и том же. За всю свою жизнь мне только дважды довелось встретиться с химическими боеприпасами. Во время минувшей войны гитлеровцы не решились их применить. Но мы знали – и об этом я, не уставая, твердил всем занятым на разминировании офицерам, – что большие запасы снарядов, начиненных отравляющими веществами, хранились не так уж и далеко от линии фронта. Тарасюк не раз бывал на наших занятиях и хорошо запомнил всяческие рассказы и басни о страшной химии…
– Не похоже… – не очень уверенно предположил я. – Знаешь что, давай-ка ты – от греха подальше – садись в наш «лимузин» и жми за противогазами. Чем черт не шутит… Не забудь на меня прихватить! – крикнул я ему уже вдогонку.
Минуты две я стоял над разворошенной нишей, потом не утерпел и опасливо ткнул в нее лопатой. Как ни коротко было это движение – из земли тотчас же вырвалось пламя, а за ним вместе с комьями выкатился кусок тонкого металлического полушария. Я лихорадочно забросал образовавшуюся щель и вылез из котлована. Осторожность, ставшая второй натурой, избавила меня от рискованных экспериментов. Надо было воспользоваться временем и тщательно продумать организацию всей работы.
Оцепление пришлось отодвинуть значительно дальше. Жителей настоятельно попросили уйти от окон. Как могли, забаррикадировали будку газораспределителя. Кириенко уже по собственной инициативе притащил два ведра мутной холодной воды и сострил, ставя их на край котлована:
– Вдруг, товарищ старший лейтенант, «из искры возгорится пламя». Эх, и ведрышки же дворничиха пожертвовала – загляденье! Глядеть можно, а на свалку не примут, скажут, пейзаж испортишь…
Подкатила машина. Это Тарасюк привез противогазы. На подбородках у нас нелепо закачались резиновые гофрированные трубки.
– По местам! – зычно скомандовал заместитель командира взвода.
Мы пошли в яму.
– Все-таки это фосфор, – сообщил я Тарасюку свои наблюдения.
Он молча кивнул.
* * *
…Дым. Сплошная пелена белого дыма. В противогазе и в почерневшей шинели Юра стал похож на черта. Я, разумеется, тоже. Вокруг нас – искры и бушующий огонь. Мы крутимся неистово, а работа у нас примитивная: высмотреть очередной дымящийся шар, подхватить на лопату и рывком отбросить как можно дальше. Шары шипят и брызжут. Падая, рвутся, как переспелые дыни, расхлестывая вокруг себя яркие языки пламени. Горят мелкие брызги, горят куски бомб, горит пропитанная фосфором земля под ногами…
– Виктор Иванович, осторожно, – предостерегает Юрий.
Я сбрасываю с шинели желтое пятнышко и тоже кричу так, что противогаз раздувается:
– Юра! Сапоги!
Становится жарко. Я вспоминаю, что температура горения фосфора что-то около восьмисот градусов.
Сквозь щелочки чужого, не подогнанного на меня противогаза внутрь сочится приторный, удушливый запах. И дым! Он почему-то уплотняется не ровно, а «этажами» и не стоит на месте, а «ходит», раскачиваясь из стороны в сторону. От этого монотонного, непривычного движения кружится голова…
Над нами, как привидение, склонился с ведрами наготове Кириенко. От его напряженной фигуры, от собственного тяжелого дыхания, от бесноватой пляски пламени, от треска, звона и криков временами делается жутко – словно в преисподней!
Тарасюк работает ожесточенно, размеренно и очень расчетливо. Вид у него, как у красивого благородного хищника, бьющегося не на жизнь, а на смерть с уродливой гадиной. Я часто ловлю на себе его заботливые взгляды, и от этого становится спокойней. Он знает, что противогаз у меня не очень надежный, и поэтому уже несколько раз глухо гудит мне куда-то в голову:
– Иди отдышись! Отравишься…
Но уходить пока что нельзя. Выбиваясь из сил, мы и так еле-еле управляемся с бушующим пламенем – лишь бы оно не перекинулось на ту нишу, откуда мы выкатываем и выкатываем рвущиеся шары. Неизвестно, что тогда будет.
Час ли мы так работаем, два… или пятнадцать минут – время для нас потеряло свою размерность. Неожиданно Кириенко доложил, что приехал дежурный и передал – старшему лейтенанту Тарасюку немедленно явиться к командиру части, работы прекратить, солдат снять.
– Как прекратить?! – воскликнули мы в один голос.
Прекратить разбор ниши – это наверняка оставить гореть ее содержимое. Что из этого получится, мы не знаем, но догадываемся – ничего хорошего. Однако приказ есть приказ. Надо засыпать полыхающий костер и ехать. Пламя глухо ворчит, не желая сдаваться. Мы работаем, как два автомата. Наконец огонь утихает и становится стабильным.
– Езжай. Доложи, что снять нас нельзя. Слышишь, нельзя бросать все это сейчас, – бубню я товарищу.
Юра опасливо косится на пламя и долго не решается сдвинуться с места. Справлюсь ли я один с этой коварной ямой?
– Только не разрывай больше, – заклинает он меня и бегом, спотыкаясь, устремляется к ожидающей его «Победе».
И сразу же у меня несчастье. Чувствую вдруг, что совершенно не могу дышать. Сначала прелый противный воздух втягивался с усилием. Потом – с огромным напряжением. И наконец – стоп! Маска, как обручами, стянула лицо. В ней нет ни единого глотка воздуха. Секунды – и задохнусь. Машинально тыкаю куда-то лопатой, пытаюсь сделать несколько шагов. Вдруг – резкий оглушительный свист, шипение, как от тысячи змей, ослепительная вспышка и сильный, до боли в руке, рывок…
…Первое, что вижу, – расширенные глаза Кириенко, волны дыма у ног и свой сорванный противогаз. А в уши, как через вату, – слова, которыми сыплет Валерий:
– Качаетесь… думаю… случилось. Прямо под ногами… Шинель дымится… Вот дело! Надо же, ну прямо под вами!
Верный Кириенко, бдительный, находчивый Валерий Кириенко, вырвал меня из ямы как раз в тот момент, когда от неловкого моего движения лопатой из ниши вывалился целый шар и вспыхнул рядом. А Кириенко даже не подумал, что запросто мог бы сгореть и сам.
Пока я прихожу в себя, Валерий быстро находит неисправность в противогазе: по каким-то неведомым причинам сдеформировался и свернулся в трубочку вдыхательный клапан. Исправить его – секундное дело. Надо скорее вниз. К счастью, к нам уже бежит красный, запыхавшийся Тарасюк.
– Как, Юра?
– Продолжаем – и выговор за грубость, – весело сообщает он.
Мы снова по щиколотку, по колено, по грудь опускаемся в тяжелый желтоватый дым. Начинается решающая атака на проклятую нишу. Юрий Иванович скорбно вздыхает:
– И на кого же мы сегодня будем похожи?
А в кулаке у него все еще зажаты – смотрел, видимо, в машине – два билета на уже начавшийся сеанс.
* * *
Был у нас в группе великолепный парень Женя Ликс. Дело он свое знал до тонкостей. Одна только черта его характера портила наши взаимоотношения – споры. Выезда не проходило, чтобы не
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
