по утрам меня ожидали кулаки. Нет. Отец не бил меня, он заставлял спаринговаться с собой, вселяя в меня нетвердую веру в себя. Каждое грёбанное утро я лежал на лопатках на матах, пока не вырос. А затем мы завтракали вдвоем, его женщины (дочь и жена) не допускались к столу, и снова отец меня унижал, только морально, окуная в мои же ошибки как щенка в лужу.
Руки невольно сжались в кулаки.
Подавил вырывающийся из груди вой. Давно не выл — два года, пока Дианка была рядом, зацеловывая мою татуху на груди с раненной мордой льва, не ощущал себя одиноким зверем.
А сейчас, когда рядом со мной сидел такой же загнанный когда-то, кем-то зверек, чувство вернулось. При том оно было невыносимым, умноженным надвое.
— Ярослав, вы меня слышите? — Алиса как ветряная мельница махала у меня перед глазами руками.
— Да, — прохрипел я, выдергивая себя из прошлого.
— Когда мы приехали в Лесневск, мама рассказала о папе Николае Кошкине, о Диане.
— Почему ты не пошла к Диане?
— Мама запретила! Сказала, что Вера-вторая мама сестры тяжело больна, а Диана не знает правду о том кто ее настоящая мать.
— Надо было с Колей говорить на эту тему, не с Лизой, — выдохнул я.
— Мама наложила табу на нашу встречу, сказала, что он серьёзно болен, его нельзя нервировать. У него РАК.
У меня волосы встали дыбом на голове и в других местах. Коля всё это время был болен и не обратился ни к кому ни за финансовой помощью, ни за моральной поддержкой. Злость нарастала, затапливая эмоциями. Да, как он посмел обманывать свою семью! А если бы случилось самое плохое? Да Верку бы точно не откачали.
Я выдавил глухо:
— Как ты поступила?
Алиса натянула одеяло до шеи, будто ей стало холодно.
— Я попросила маму продать изумруды, чтобы помочь папе, но она наотрез отказала. — Серый взгляд раненного зверя пронзил меня в самое сердце. — Пойми, у меня не было выбора. Сердце подсказало, что если я приду к папе с большими деньгами и надеждой на выздоровление, он меня примет. Не отвергнет! — голос задрожал.
— Ты украла изумруды, — с удивлением и уважением подметил я, — чтобы вылечить отца…
Девушка лукаво улыбнулась, как лиса, и уточнила:
— Плюс, хотела обрести свободу.
— Понятно… Как среагировала мама? Вряд ли она обрадовалась, потеряв наследство.
Алиса хмыкнула:
— Мама подала меня в розыск в РФ.
— А в Европе?
— Представьте себе — нет! Но самой большой проблемой была не мама, а Савелий Иглесов — ее русский муж, мой официальный отец по документам.
Я выдавил глухо:
— Савелий?
— Да, козлище еще тот. Хотел оттяпать у мамы имущество при разводе, меня отлавливал, запугивал. Нужно было защитить от него свое сокровище. Спасибо ребятам, помогли.
Я вздрогнул, разогнулся, выпрямляя спину и плечи, встретился взглядом с Алисой.
— Что ты имеешь в виду?
Алиса поманила пальцем к себе. Нервно сглотнув, поднялся, подошел к кровати, наклонился к ее лицу. Девушка прикоснулась сухими горячими губами к моему уху и прошептала:
— Савелия убил Влад Запасной по моему личному заказу.
Меня прошиб холодный пот. Живот скрутило спазмами, в ярости скрипнул зубами, и отстранился от девчонки.
С удивлением разглядывал ее, будто впервые видел. Понимал одно, мы с ней одинаковые, родственные души. И смертный грех у нас один на двоих. Она приняла грех, борясь за отца, я — за любимую.
Еле удалось взять себя в руки. Упал обессиленно в кресло и уставился в окно.
Алиса продолжала историю, но я улавливал только обрывки фраз:
— Братья Запасные увезли меня из Лесневска, дали кров, работу, сделали документы, нарисовали мне новую личность. Жила в Москве два года, работала на консумации. Ездила с отцом на курсы лечения в Америку, Израиль, Германию. Полгода была ремиссия, сейчас снова болезнь вернулась.
Тяжело вздохнув, повернул голову к Алисе:
— У тебя остались деньги или изумруды, чтобы вернуть матери, и замять дело?
Алиса фыркнула:
— Ярослав, вы в курсе, сколько я плачу за эту палату в сутки, а за папину? Где я беру деньги по вашему мнению?
Я настаивал:
— У тебя остались изумруды?
— Нет, — хмыкнула Алиса, пряча глаза.
Резко вскочив, рывком схватил здоровую руку девушки, зажав в своей.
— Алиса, мы должны договориться с твоей матерью, чтобы она отпустила тебя по-хорошему, забрала заявление.
Девушка мотнула русой головой:
— Осталась только доля Дианы. Не отдам!
С девчонкой бесполезно было спорить. Чтобы погасить конфликт с меркантильной матерью, нужно было вернуть ей изумруды или деньги. Судя по всему, очень большие деньги.
Я знал лишь одного человека, ворочающего миллионами долларов.
И к этому человеку не собирался обращаться, будь я на смертном одре. Но сейчас речь шла не обо мне, а о моих близких людях, родственных душах.
— Пиши телефон и адрес матери, — приказал я, тяжело поднимаясь из кресла.
Глава 14
Диана
С трудом разлепила тяжелые веки. Лоб и грудь в липком поту. Вытерла ладошкой, попыталась встать. Не сразу получилось. Ноги и руки ватные как у марионетки. С горем пополам удалось сесть на кровати.
Прислушалась — в ушах отдается пульсация артерий внутричерепной коробки, в мозгах проносятся бессвязные обрывки сна.
Принюхалась — в нос въелся запах пота, комнаты и чужого человека. Я поднесла руки к носу, фыркнула, понимая, что их кто-то трогал без моего ведома! Терпеть не могу, когда меня трогают посторонние. Только Ярославу дозволено подобное.
Взглянула в окно — на улице кромешная ночь.
Окинув мутным взором мрачную незнакомую комнату, обнаружила в кресле спящую женщину. Память постепенно начала возвращаться, окуная меня в реальность.
Воспоминания последних дней иголками въелись в мозг, отравляя мое и без того измученное болезнью тело.
С трудом поднялась на ноги, качнулась, оступилась, обрела равновесие. Нащупала пальцами ног пушистые тапки, заботливо оставленные кем-то рядом с кроватью.
Шаркая огромными тапочками, направилась в ванную. Но координация подвела — по дороге стукнулась о комод, возникший из ниоткуда.
— Кто здесь? — вскрикнула испуганно Анна, вскакивая с места.
— Я здесь, — еле слышно отозвалась.
— Диана, куда пошла? — крепкие тонкие руки вцепились мне в талию и поволокли меня обратно в кровать.
— Мне нужен душ! — завопила я сиреной.
— Я Вас протирала, пока Вы лежали в бреду, — сопротивлялась Анна.
Ах, вот значит, чьи руки ползали по мне, оставляя свой незабываемый запах!
— В бреду? Сколько?
— Два дня.
— Что со мной?
— Ничего страшного, — глухо проговорила Анна. — Ты перенервничала, промокла до нитки, вот иммунная система организма дала ответку в виде температуры и лихорадочного состояния.
— Мне
