вдруг спросил совсем буднично:
– Где на этот раз будут нас вешать?
– В Старом городе, на площади.
3
Стоило только стражам открыть клетку с подсудимым, Крей моментально потянула Леона за шкирку и кинула к себе на спину. А потом подбежала к стене, схватилась за один из гобеленов орлиными когтями и начала по нему взбираться вверх. Леон ошарашено вцепился в перья пальцами и обхватил её живот ногами, пытаясь не свалиться на пол мешком картошки. За полминуты грифон забралась почти под самый потолок, куда не добирался даже свет с улицы. Они оба замерли. Человек лишь повернул голову, чтобы увидеть, куда его друга уведут, и последовать за ними.
– Убери лапы, мы идëм. Не убежим, – прозвучал до дрожи спокойный голос Ярико. – Где на этот раз будут нас вешать?
– В Старом городе, на площади, – отозвался ящер.
Они успели встретиться взглядами, прежде чем Ярико толкнули в спину и повели на выход. Значит Старый город. Туда им и надо.
Вдруг ткань под когтями Крей издала жуткий треск, не выдерживая веса грифона и человека, и они «поехали» вниз. Крей хваталась за гобелен клювом, сжимала когти, но лишь замедляла неизбежное падение. Пальцы Леона немели от напряжения, а сердце било в спину зверю. Он дышал всё медленнее, боясь тем самым выдать своё присутствие существам из зала суда.
Но ткань не выдержала, и нижние лапы сорвались, издав громкий треск, кусок полотнища упал вниз. На звук обернулся ящер, шедший сзади всех, и остановился. Он вгляделся в темноту, но, ничего не заметив, двинулся дальше за всем конвоем. И как по воле беспощадной судьбы, гобелен не выдержал веса и оборвался.
От страха Леон вцепился настолько крепко, сощурив глаза, что не упал даже после приземления. Крей – наполовину большая кошка, и очень удачно приземлилась на лапы. По коридору пробежал лишь звонкий «цзинь» от соприкосновения её когтей с полом. Но не более.
Стоило только грифону приземлиться, в это же мгновение она рванула с места напролом. Стражники даже ничего не поняли, как мимо них пролетело тёмное нечто и сигануло в ближайшее окно. Леон продолжал крепко держаться за перья, уткнувшись лицом в её загривок, и умолять, чтобы их не настигли, пока в ушах свистел ветер. Молитвы не достигли неведомого спасителя, и как только Аустер отнял голову и обернулся, то снова прильнул к спине Крей, уклонившись от летящей в него стрелы. Да хоть бы эти консервные банки сбил поезд!
Но никакого поезда нам в помощь не пришло, и спасаться пришлось своими силами. Крей свернула в переулок, уйдя с ровного маршрута, а затем спряталась за мусорные баки в тени.
Ящеры пробежали мимо. Двое ящеров бликнули в них своими серебристыми латами и рванули на другую улицу через переулок. И как только их голоса затихли, беглецы вернулись на ту улицу, по которой бежали от преследования.
– Ты молодец, подруга, – Леон благодарно погладил грифона по голове, между ушек, в ответ услышал тихое клокотание. Она часто дышала, восстанавливая дыхание, но продолжала трусцой бежать вперёд.
Ярико не обманывал, здание суда и впрямь находилось на перекрёстке между старым и новым городом, и добраться до площади не составило никакого труда – туда шли существа целой толпой, а вслед за ними и беглецы.
Ночь лениво отступала, пропуская на небо яркое солнце. Его лучи медленно превращали почти чёрное небо в тёмно-голубое. Затем появлялись розовые, рыжие, красные полосы, слово ленты, рассекающие ночную синеву. Красного было больше всего. Говорят, что когда рассвет имеет алый цвет, ночью пролилось много крови.
Крей и Леон, сидя на её спине, двигались быстро и очень осторожно, чтобы снова не наткнуться на органы правопорядка. Они прятались в переулках, за мусороперерабатывающими контейнерами, стоило только в радиусе десяти метров бликнуть серебристым латам стражников. Коих здесь было не так много.
Площадь старого города была небольшой, намного меньше, чем та, на которой стоит статуя. Не было домов выше четвёртого этажа, а все огни «современности» Нового города стались далеко за спиной.
Создавалось впечатление, будто попал на казнь Салемских ведьм. Как и положено на средневековых казнях, в центре площади лестница, ведущая на эшафот.
Двое свежих трупов, подвешенных за шею, уже слегка почернели, выдавая первые признаки разложения. Леон едва смог сдержать еду в желудке и поспешил отвернуться. Кто бы мог подумать, что ему удастся увидеть отголоски древней инквизиции своими глазами.
Краем глаза он заметил несколько стражей справа: те что-то высматривали в толпе. Не дожидаясь, пока они найдут то, что ищут, Леон слез со спины Крей и наклонился к её пушистому уху:
– Спрячься. Мы подадим сигнал к бегству, ты его обязательно увидишь, – и погладил зверя по её доброй морде.
Крей кивнула, на прощание потёрлась мордой о руку юноши и трусцой убежала в переулок. Ему же предстояло подобраться поближе, попутно думая над планом побега.
Леон осторожно протискивался через толпу существ, стараясь протолкнуться к первым рядам. Он бесцеремонно пролезал через юбки дам, между высокими джентльменами, с извинениями расталкивал зевающих детей, пока, наконец, не выбился вперёд.
Как раз к тому моменту, когда вывели главного подсудимого. Подталкивая острыми концами алебарды в спину, толкая лапой в плечо, стражники выволокли Ярико на помост. Леон огляделся по сторонам, пытаясь найти в глазах взрослых существ хоть каплю поддержки, но, увы, видел лишь презрение, равнодушие и испуг. Неужели все поверили в утешающую ложь Совета?
Или их просто запугали?
Почти из первых рядов Леон смог увидеть только четверых стражников, двое из которых стояли на помосте вместе с Ярико. И в голове мелькнула мысль – они настолько самоуверенны, что этот парень не будет больше сопротивляться и не попытается сбежать? Наверняка они должны были подстраховаться и поставить ещё кого-то, как козырь – думал Лео.
Осиный рёв толпы оглушал, среди существ невыносимо душно. Хотелось выйти в первый ряд, где свежего воздуха побольше. Но в первом ряду слишком открыто. Заметят. Схватят. И тогда на эшафоте не останется ни одной свободной петли.
Кадык Леона заболел, он невзначай провёл ладонью по шее, представив, как верёвка стягивается на нëм, как ломаются кости шейного позвонка. Больно.
Со своего места Лео хорошо видел подсудимого, как и его бледное лицо. Хоть Ярико и был полуслепым, он отчётливо слышал каждый шорох, каждое слово всех существ вокруг – он неистово водил ушами, искал зацепку для
