Книга Хозяева-2 - Вадим Хлыстов

для рабов, которые выносили его ночную вазу, на четвереньках стояла Тейе и страстно, полузадушено стонала. Прямо перед ней, на коленях вплотную стоял воин-охранник, приблизив свой пах к ее рту. А сзади второй жены, так же на коленях стоял лучший друг Владыки — Амен. Вся эта троица ритмично двигалась, но центром происходящего несомненно была вторая жена Владыки. Она полностью отдалась во власть двух мужчин, и судя по ее закатанным от удовольствия глазам и счастливым стонам, получала то, что давно хотела…

Нафрит положила руки на плечи мужа и прошептала на ухо:

— Ты еще хочешь возложить руку на детей от нее? И твои ли это дети, Санахт?

В голове Императора набатом загрохотали слова фенешийца о предательстве! Повелитель несколько мгновений стоял с широко раскрытыми глазами, потом страшно и протяжно завыл, как человек, у которого только что, некто безжалостный, с хрустом вырвал из души самое святое — доверие к любви и дружбе. Но спустя всего два удара сердца Санахт бешено зарычал, швырнул факел в этих троих, и с места, как хищник на жертву, взмахнув боевым серпом, прыгнул к занимающейся любовью троице. Нафрит благоразумно отступила из проема двери в коридор и там прислонилась спиной к стене, тяжело и взволновано дыша. Она увидела то, что сама давно проделывала с двумя рабами, которых специально для этого забрала из дома своего отца еще до свадьбы с Санахтом. В самой комнате тем временем раздался безнадежно — умоляющий женский крик, потом два мужских, затем два десятка ударов, как будто мясник быстро и с остервенением рубил несколько туш одновременно, размахивая налево и направо топором. Из комнаты потянуло густым, соленым запахом свежей крови, а вслед за тем из нее выбежал Повелитель. Дико вращая налившимися ненавистью глазами, держа в руках окровавленный боевой серп, в заляпанном темно-бордовыми пятнами хитоне, он стремительно побежал к покоям, в которых должны были ожидать выхода на пир его дети от Тейе. За Императором неслышными тенями неслись его первая жена, и чуть отстав, вторая женщина, с ног до головы укутанная в темное облако невидимости. Санахт как все уничтожающий, беспощадный самум ворвался в покои. Там пронзительно, один за другим прокричали два детских голоса, опять потянуло соленым запахам крови и из проема двери, ведущей в комнаты, окровавленными шарами выкатились две детские головы. Вслед за ними, тяжело, как старик держась за стену, покачиваясь вышел Владыка Империи Тукан Санахт I. Он устало сел на пороге, и глядя перед собой теперь уже заполненными бесконечной горечью глазами, севшим голосом прошептал первой жене, которая боязливо, с большой осторожностью присела рядом:

— Ты была права, Нафрит. Бесконечно права. Ты не лгала мне, как и не лгал этот фенешиец, предупредивший, что мое увлечение древними знаниями не по нраву богам и поэтому мне придется за это заплатить очень высокую цену, пройдя через два одновременных предательства и разрушение Тукана, если я не остановлюсь. Две измены уже произошли, а наша благословенная страна не заслуживает уничтожения из-за моей гордыни. Поэтому я сам, своими руками выкорчую то, что пытался посадить. Тебе я стану любящим мужем, а нашим детям — добрым и заботливым отцом. Я все сказал.

Нафрит победно ухмыльнулась, положила ему голову на плечо и осторожно, как ребенка, погладила по руке:

— Я подарю тебе покой, муж мой. Мы вместе сделаем все, чтобы боги вновь вернули свое расположение. Но ты должен будешь поклясться перед ними, что один из наших сыновей станет твоим наследником…

— Я сделаю это, Нафрит. Обещаю. А то, что называлось моей второй женой и ее ублюдков я прикажу скормить своим леопардам. Эта шлюха и ее помет не заслуживают даже того, чтобы уйти на поля Илу к Эхаби как последние рабы из каменоломен.

Он еще некоторое время понуро молчал, а потом устало и как-то беззащитно произнес:

— Уведи меня отсюда…

Первая жена взяла его за руку, положила ее себе на плечо и потащила в сторону своих покоев, как тяжелораненного воина, только что проигравшего свое главное сражение. Но ничего сердечного в ее жестах посадке головы и движениях не было. Она скорее была похожа на паука, который заботливо укутывает муху паутиной, чтобы потом спокойно и без сопротивления выпить из нее жизнь, затащив в свое гнездо.

Проводив удаляющуюся пару внимательным взглядом, Марта, пробормотав про себя: «Эта лживая сука даже меня смогла бы обмануть», решительно двинулась обратно в сад. Перед глазами у нее как наваждение стояли обнаженные спина и бедра Кифи, а кожа на щеке до сих пор горела от прикосновения пальцев третьей жены Императора, вызывая чувственный спазм внизу живота. Безжалостные арканы Пасы задели даже ее, Первую Мать Великого Дома Ибер и она ничего не могла с собой поделать. Да и не хотела. Ей очень нужна была передышка, перед тем как она и Яр начнут свою главную битву. Однако получить утонченные любовные ласки, которые женщине может подарить только женщина, Марта от третьей жены Императора не успела. Второй Отец и Первая Мать Великого Дома Пикчу нанесли свой удар!

Глава 13

В центре насилующей и убивающей саму себя столицы Империи Тукан, в главном храме Бога Сешта, громадные, в три роста человека, тяжелые двери из черного эбенового дерева внезапно вздрогнули, а затем резко распахнулись, как от гневного пинка гиганта. Удар изнутри был настолько силен, что левая створка не выдержала и сорвалась со всех своих двенадцати бронзовых петель. Но в образовавшийся проем решительно шагнул не мистический исполин, а тот, кого в Империи знали как Ако — Верховного жреца Бога смерти и хаоса.

Сосредоточенный, со сведенными грозно бровями, двигающийся тяжелым, но совершенно не старческим шагом, тот, кто скрывался под маской Ако, вышел на площадку перед входом в храм, повел плечами, поправляя висящий за его спиной большой диск из голубого металла, высоко поднял свой жреческий посох, а потом со всей силой ударил его острием по каменным плитам.

И сразу, в пяти шемах от Хут-Ка, в великой пустыне Ха, над поверхностью красно-серых барханов возникло и закружилось маленькое, но очень горячее темное облако. Его вращение сначала было медленным и вроде как неохотно-ленивым. Одновременно с этим лик пытающегося взойти Шу-солнца потускнел, заволакиваясь мутной пеленой. Подождав несколько мгновений, тот, кто таился под личиной Верховного жреца, поднял голову к темному небу и внезапно, исступленно и требовательно, прокричал в пространство срывающимся речитативом три короткие фразы состоящий из одних согласных звуков, и прорычав последний слог на