уставшие, смешанные. Пора бы и спать собираться: Мира уж, верно, волнуется, а то и Леден сам гневается. И не успела она о том подумать, как затопотали в сенях, загремело что-то, опрокинувшись. В хоромину ввалился Брашко, запыхавшийся, будто за ним свора одичавших собак гналась. Остромир даже привстал, чуя недоброе. А Елица и вовсе чуть кружку пустую из рук не выронила.
– Возвращаться тебе надо, княжна, – выдохнул отрок и шапку скомкал, зажатую в руке. – И помощь твоя нужна, староста. У нас княжич пропал.
Остромир, кажется, не поверил сначала. А вот Сияна сразу вскочила, но присела назад, повинуясь резкому взмаху руки мужа.
– Может, прогуляться вышел? – староста усмехнулся даже.
Но Брашко головой замотал и уставился на Елицу, будто она только его понять могла. Сблизил их немного тот случай с буйством Ледена после нехорошего сна.
– В избе был. Уж спать ложиться собрался: устали мы нынче все. Я только отлучился до колодца. Тут он, близко совсем. Вернулся, а нет его. Кмети сказали, и правда вышел. А снаружи кто был – его не видели.
– Вы сами-то его искали? – не слишком поторопился на выручку староста.
И едва не подпрыгивающие на месте женщины, которые готовы были уже броситься на подмогу даже неприятелю, вовсе не заставили его спешить.
– Искали, конечно, – отрок даже обиделся будто. – Всю весь обошли уже. В каждом дворе спросили. Потому я и пришёл так поздно. Никто его не видел.
Теперь уж наконец Остромир встал и пошёл к двери, прихватив плащ. Елица тоже накинула суконный распашень и спешно вышла за ним, едва попрощавшись с хозяйкой. Запахиваясь на ходу, она догнала старосту и Брашко уже у калитки.
– Если до утра не сыщем… – Остромир вздохнул, покусав ус. – Значит, снова Чарина злобствует.
Имя это показалось знакомым, будто слышала его когда-то, а вот где и кому оно принадлежало – вспомнить не могла.
– Кто это? – Брашко глянул на старосту искоса. – Мавка какая-то, чтоль?
Тот головой неопределённо покачал, словно задумался, как бы рассказать лучше. Опустил взгляд на Елицу и снова уставился куда-то в конец ночной улицы, что вела к гостинным избам. Там уж царила небывалая суматоха – издалека видать. Мелькали зажжённые факелы и тёмные фигуры местных вперемешку с кметями. Остромир, не задерживаясь, вошёл в избу, где должен был ночевать Леден, и, привлекая к себе внимание растерянных воинов, гаркнул:
– Кто старший у вас?
Тут же вперёд выступил десятник Стоян – самый ближний княжичу человек в отряде.
– Ну, я, стало быть. Пока княжич не сыщется.
– Что ж вы такие растяпы, что своего предводителя упустили? – Остромир прошёл дальше, озираясь. – Как он так проскочил мимо вас? Смотрите, где-то девицу в углу прижал, развлекается. А вы тут уже все переполошились.
Десятник нахмурился, явно осерчав на небрежные слова старосты. Другой кметь, Истр, парень вспыльчивый и вечно встревающий в любые перепалки, уже и уши навострил, готовый уцепиться за что угодно, чтобы поспорить, а то и кулачищи почесать.
– Если мы не видели его, – ещё спокойно ответил Стоян, – значит, у вас тут дело нечистое творится. Твои козни, староста? Уж я видел, как ты зыркал на него.
– Не его это козни, – вступилась Елица. – Я всё это время с ним рядом была. Ни с кем лишним он не говорил даже!
Стоян и её взглядом хлестнул. Они княжича потеряли, так теперь против всех “не своих” ополчатся. Остромир обошёл избу от печи до двери и повернулся к десятнику снова.
– Есть у нас тут заковыка одна, – он вздохнул, а стоян прислушался, понемногу остывая от первых упрёков. – Больше четырёх зим назад у нас тут девица от любви несчастной со скалы бросилась в реку. Чарина её звали. Тело её много ниже по течению, в другой веси выловили. Вроде, и погребли, как полагается, и отплакали. А она повадилась появляться снова да парням головы дурить. То уведёт куда в лес, то в реке утопить попытается. А двоих так и погубила. Уж волхвы бились, заговоры плели, у Богов заступы просили. А ничто её не берёт. То пропадает надолго, то снова появляется – никакого покоя нет. Тут одного молодца ещё в начале просинца пыталась в лес свесть. А после притихла. Вот и думается мне, может, она княжича вашего увела? Раз никто не видел, как он уходил. Она глаза отводить ох как умеет.
Стоян с Брашко переглянулся, что за плечом старосты стоял. Вздохнул, раздумывая, и решая, видно, верить тому, что тот рассказал, или нет.
– Ваши бабы тут тоже Чарину эту упоминали, – наконец проговорил он. – Как так вышло-то? Почему его?
– Да кто же её знает. Она выбирает всегда разных.
Начали помалу сходиться в избу и другие кмети. Вставали у порога, прислушиваясь к разговору, чесали затылки: перед неведомым, перед духами или навью даже воины волей-неволей оробеют. А Елица всё понять пыталась, о чём имя неспокойной умертвии ей говорит, какие воспоминания вызвать силится.
– Но она же не всегда губит? – с надеждой заглянул Брашко в лицо старосты.
– Если успевали похищенного поймать, то не всегда. Да и то, думается, она сама их отпускала. Позабавится, напугает да и скучно ей становится. Но, говорю ж, и смертью порой оканчивалось. Тут не угадаешь.
– Надо искать идти, пока она его куда не завела, – Стоян поправил пояс с оружием и запахнул плащ, готовый немедленно броситься на выручку княжичу.
– Мы поищем, конечно. Хоть ночью и бесполезно, – покачал головой Остромир. – Никого и никогда мы ночью не находили. Только поутру, как встанет Дажьбожье око. Его любая навь сторонится. И чары их слабее становятся. Вы лучше отдохните. Попытайтесь поспать. А мы тут окрестности прошарим.
– Да что б я тебе дозволил Ледена искать? – хмыкнул десятник.
– Ну, с нами пойти можешь.
– И мне идти? – без особой охоты уточнила Елица.
– Нет уж. Ты тут до утра точно останешься! – вмиг взъярившись, одёрнул её староста. – А утром посмотрим. Коли и правда не сыщем, может, помощь твоя и понадобится. А сейчас кыш в свою избу и спи.
Он отвернулся, показывая, что разговаривать больше с ней ни о чём не намерен. Ты ж посмотри, точно отец ей приказывает. Словно маленькая она. Елица сжала кулаки, рассерженная его внезапно резким тоном, но осторожно за локоть её тронул Брашко.
– Ты и правда пойди, отдохни до утра. А мы тут пока справимся, – он потянул её прочь. – Мира ждёт давно. Волнуется тоже.
Ещё бы она не волновалась! Уж прикипела к княжичу накрепко. Хоть и наказали её после случая того скверного с мазью, а всё ж ходила она
