— Что-то тут нечисто, — пробормотал Тьерр и склонился к собачьей морде: — Мия, загадка моя неразрешимая, что с тобой не так?
В ответ он получил тоскливый взгляд. По-настоящему, по-человечески тоскливый.
Из леса Таня вернулась с ворохом самых разнообразных мыслей и предположений, а с учётом того, что она крайне мало знала о всекосмической реальности, то некоторые её предположения были совсем уж фантастическими. Тренировки с Тьерром продолжились, как и раньше, он по-прежнему регулярно доводил её до изнеможения и желания куснуть его как следует, но хотя бы не заставлял её убивать зверей, реагируя на возвращавшихся живыми кроликов лишь широкими усмешками. Собственно, Тьерр начал тренировать её исключительно на розыск и преследование добычи. Отныне Тане полагалось громко лаять при виде дичи и стараться развернуть её и гнать на охотников, а вот право последнего удара уступать другим.
У Тани настолько удачно получалось ходить по следу лисиц, отловленных для тренировок, и кроликов, выращиваемых специально для дрессировки собак, что Тьерр несколько раз взял её с собой на настоящую охоту в лес. В лесу она вместе со всей сворой бегала за лисами, зайцами и дикими кроликами (бывшими намного шустрее и крупнее своих домашних собратьев), и в один прекрасный день Тьерр похвастался её успехами перед Люком, когда они в сопровождении свиты прогуливались у реки.
— Рад, что ты перестал считать мою умницу и красавицу бесполезным украшением дворца. И не думай, что я не ценю твои усилия в деле её дрессировки: я выпишу тебе премию за успехи Мии!
— Может, вы нам продемонстрируете что-нибудь их того, чему научилась у вас любимица моего брата? — попросила сестра Люка.
Тьерр согласился, и вначале всё шло хорошо. Таня сидела, лежала, подавала голос и лапу, отыскивала на лугу заброшенные далеко-далеко предметы, а затем — спрятавшегося в кустах племянника Люка. Она даже нашла золотое колечко, которое сгоряча кинула в высокую траву заливного луга двоюродная сестрёнка Люка, которую не успели остановить родители и объяснить, что собачьи возможности не безграничны. Люк был в полном восторге и пообещал, что премия у Тьерра будет ошеломительного размера.
Так и закончилась бы прогулка вполне благополучно, если бы у самой реки из густых зарослей не вышел тёмно-коричневый в черную полоску поросёнок — детёныш дикого кабана. Этого поросёнка приметил глазастый племянник Люка, и вся компания, включая придворных свиты, дружно принялась науськивать Таню на зверька.
— Она не обучена хватке, только выслеживанию и гону, — возражал Тьерр, удерживая Таню рядом с собой.
— Тогда пусть гонит его в нашу сторону, а я его подстрелю, когда он подбежит ближе, — лёгкое оружие всегда при мне, — предложил Люк.
Тьерр указал Тане на поросенка и дал соответствующую команду.
До берега реки было метров триста, и Таня понеслась стрелой, огибая полосатого детеныша и заходя с другой стороны, чтобы гнать его в сторону наблюдающих за ней людей и эльфов. Эта часть охоты ей нравилась, она по-прежнему наслаждалась каждым движением своего нового сильного тела, не привыкнув еще воспринимать чудо движения как должное. Она стелилась над землей, чувствуя ласкающие прикосновения мягкой травы, вдыхая влажный запах реки, нежась в пригревающих лучах солнца. Она два года и не мечтала, что ей еще будет доступно это счастье — счастье свободно гулять у реки на собственных ногах. И пусть вместо ног у неё лапы, но жизнь её в собачьем теле была полноценнее, тем в парализованном человеческом, и уж точно радостней.
«Я — хищник! Вольный и счастливый! Если через год Люк вздумает запереть меня в вольере — убегу в лес и буду жить охотой, — рассуждала Таня на бегу, не забывая громко лаять для устрашения дичи и придания ей прыти в сторону охотников. — Мне надо питать благодарность к Тьерру, что выучил меня выслеживать зверей и птиц, с голоду не пропаду: голод задавит моё отвращение к кровопролитию и я стану грозой леса!»
Детёныш кабана услышал звуки преследования и бодренько потрусил прочь от Тани в верном направлении.
«Я — зверь, и это не так уж плохо. Я — хищный зверь, и это ещё лучше», — горделиво думала Таня, нагоняя детёныша.
Тот почему-то замедлился — заметил, что бежит к людям и испугался? Детёныш замер и развернулся к Тане…
«Какой же это детёныш?! — притормозила поперхнувшаяся лаем Таня. — У него бивни из пасти торчат! То есть клыки. Нет, у этого — точно БИВНИ! Мамочки, он чего такой огромный?! И чего это он прёт на меня?!! Ой-ёй, помогите!!!»
Застывшие в двухстах метрах зрители изумленно наблюдали, как «страшный хищник» и будущая «гроза леса» вначале остановилась и попятилась от развернувшегося поросёнка, потом взвилась вверх на добрый метр, развернулась прямо в прыжке и бросилась наутёк! Поросёнок заливисто захрюкал, перешёл в галоп, преследуя собаку, а хвалёная охотница не тратила сил на лай — она что есть мочи драпала прочь от предполагаемой дичи.
«Беру свои слова обратно — я ни разу не хищник!» — панически думала Таня, ища способ сбросить кабана со своего хвоста — эта полосатая свинья могла составить конкуренцию любому рысаку!
Потрясенные зрители увидели, как собака лорда рыжей молнией пронеслась к реке и бросилась в воду. Поросёнок, несмотря на то, что кабаны отлично плавают, в воду не полез: он удовольствовался победным громогласным хрюком и неспешно потрусил в те заросли, из которых так несвоевременно для Тани вылез.
Все, включая Люка, хохотали до слёз, один Тьерр мрачно наблюдал за мокрой собакой, ковыляющей к нему вверх по склону. Он присел перед Таней, взял в ладони её морду и укоризненно сказал под оглушительный смех окружающих:
— Ты опозорила меня перед всем двором, буквально уничтожила мою репутацию отличного кинолога. Это был всего лишь детёныш, у него полоски со спины сойти не успели! Скажи, ты специально учудила это шоу? Это такая месть?
Таня без перевода поняла, что крепко подставила своего учителя по собачьим премудростям. Если бы она могла, то произнесла бы:
«Извини, ничего личного, мне просто очень захотелось ещё чуть-чуть пожить!»
Она запоздало вспомнила, как опытные собаки на охоте принимались бегать кругом развернувшейся добычи, облаивая её со всех сторон и стараясь вновь развернуть в нужном направлении. Уж конечно, никто из них не ударялся в позорное бегство! А Тьерр продолжал:
— Знаешь, что самое интересное? Собаки твоей породы не плавают. Вообще. Они панически боятся воды и не сунутся в неё ни при каком раскладе. А ты, моя загадочная Мия, хоть и жутко трусливая, но водоплавающая. Почему?
Дядя Люка посоветовал немедленно вернуть трусливую собаку бывшему хозяину, раз Набарр оговорил такую возможность при покупке, но приворот и тут не дал Люку разочароваться в любимой Мие. Напротив, Тьерру был сделан выговор, что он подверг такому суровому испытанию трепетную и нежную собачью душу. Таню даже отвели к ветеринару, чтобы тот убедился в отсутствии признаков собачьего инфаркта от сильного испуга и переохлаждения от купания в реке. Такой заботе со стороны лорда придворные удивляться уже перестали, а над Таней втихаря посмеивались, пересказывая всем и каждому сегодняшнюю историю её «охоты».
