Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
и ее реальность. Пожалуй, это самое большое изменение реальности за всю жизнь женщины.
Элли, 29-летняя мама, недавно родившая первенца, состояла в счастливом браке с самозанятым продавцом уже два года, когда пришла ко мне на прием. В первый год брака она потеряла ребенка из-за выкидыша. Через полгода снова забеременела. Вскоре после рождения дочери она начала, по собственному выражению, «психовать» из-за низких доходов мужа и отсутствия у него льгот на здравоохранение. На самом деле их финансовая ситуация вообще не изменилась, и раньше у нее не было подобных опасений. Сейчас же она просто сгорала от гнева на мужа, который не мог обеспечить ей и их маленькой дочери более надежный тыл. Ее потребности и реальность радикально изменились буквально за одну ночь, и ее новый материнский мозг, всеми силами стремящийся защитить ребенка, полностью сосредоточился на сомнениях в способности мужа обеспечить семью.
Когда агрессивный защитный инстинкт начинает полноценно работать, матери с невероятной критичностью оценивают все аспекты своего дома, особенно с точки зрения безопасности младенцев. Защищены ли от ребенка все электрические розетки? Поставили ли щеколды на дверцы кухонных шкафов? Все ли моют руки, прежде чем коснуться ребенка? Словно глобальная система позиционирования в человеческом обличье, зрительный, слуховой и двигательный центр маминого мозга тщательно настроены на отслеживание ребенка[324]. Эта сверхбдительность может принять практически любую форму в зависимости от того, какие угрозы для семейного «гнездышка» мама считает наиболее опасными. Даже внезапные сомнения в том, сможет ли отец обеспечить семью, – совсем обычное дело.
Материнский инстинкт защищать ребенка включает критическое восприятие действительности, и то, что раньше нравилось, перестает устраивать.
Материнские мозговые системы меняются и в других отношениях. У матерей, возможно, лучше пространственная память, чем у нерожавших женщин, также они гибче, храбрее и лучше адаптируются. Все эти навыки и таланты необходимы им для того, чтобы следить за детьми и защищать их. Например, самки крыс, принесшие хотя бы один помет, смелее, их центры страха в мозге менее активны, они лучше проходят лабиринт, потому что у них улучшается память, и в пять раз эффективнее ловят добычу[325]. Эти изменения, как выяснили ученые, остаются на всю жизнь, и, возможно, что-то подобное происходит и с человеческими мамами. Более того, те же изменения происходят и с приемными матерями. Если вы поддерживаете постоянный физический контакт с ребенком, то мозг выделяет окситоцин и формирует структуры, необходимые для создания и поддержания маминого мозга[326].
Папин мозг
Отцы, ждущие рождения ребенка, тоже переживают изменения мозга и гормонального фона, примерно схожие с теми, что происходят у их беременных супруг[327]. Возможно, именно этим объясняется странное происшествие в семье моей пациентки Джоан. Они с мужем Джейсоном очень обрадовались, когда тест на беременность оказался положительным. Но на третьей неделе беременности у Джоан началась тяжелая утренняя тошнота. К третьему месяцу ей стало получше, но потом, к своему вящему удивлению, Джон с утра начал страдать от такой тошноты, что даже не мог завтракать и едва мог подняться с постели. За три недели он потерял два с лишним килограмма и стал беспокоиться, не подхватил ли кишечного паразита. Но на самом деле у Джейсона проявился синдром кувады – на него часто жалуются будущие отцы (до 65 % по всему миру): они тоже страдают от некоторых симптомов беременности вместе со своими партнершами[328].
В последние недели перед родами, как обнаружили ученые, у отцов на 20 % повышается уровень пролактина, гормона заботы и лактации[329]. В то же время удваивается уровень гормона стресса кортизола, повышая чувствительность и внимательность. Затем, в первые недели после родов, уровень тестостерона у мужчин снижается на треть, а эстрогена – повышается больше обычного[330]. Эти гормональные изменения готовят их мозг к эмоциональной привязанности к беспомощному маленькому детенышу. Мужчины с более низким тестостероном на самом деле даже лучше слышат младенческие крики[331]. Впрочем, они хуже слышат, например, всхлипы, реагируя на них медленнее, чем мамы, но вот на громкие крики реагируют так же быстро[332]. Из-за низкого тестостерона у мужчин уменьшается и половое влечение[333].
Тестостерон подавляет материнское поведение и у женщин, и у мужчин. У отцов с синдромом кувады уровень пролактина выше, чем у тех, у кого он не проявляется, а при общении с младенцами их уровень тестостерона снижается сильнее[334]. Ученые считают, что нейрохимические изменения у мужа могут вызываться феромонами, выделяемыми беременной женщиной; они готовят его к роли заботливого отца и оборудуют – тайком, с помощью запахов – некоторыми секретными механизмами маминого мозга[335].
Угон центров удовольствия
В отличие от овцематок, женщинам нужно куда больше времени, чем пять минут, чтобы привязаться к младенцам, но, с другой стороны, «окно привязанности» и не закрывается так же быстро. Это хорошая новость для женщин вроде меня, у которых роды не задались из-за анестезии, кесарева сечения или рождения до срока. К тому времени как родился мой сын – после тридцати шести часов схваток, эпидуральной анестезии и морфина – я уже была настолько ошеломлена, что отнеслась к малышу с довольно равнодушным любопытством. Меня не охватила теплая и липкая волна материнской любви, которую я ожидала ощутить, едва увидев ребенка, потому что анестезия и морфин притупляют эффект от окситоцина. Лишь когда лекарства перестали действовать, я почувствовала настороженность и потребность защищать. А вскоре я поняла, что безнадежно, почти наркотически влюблена в своего новорожденного сына, только тогда по-настоящему заработала моя материнская программа со всеми прилагающимися чувствами.
Собственно говоря, многие мамы называют свои чувства к младенцам «влюбленностью». И, что неудивительно, материнская любовь во время сканирования мозга мало отличается от романтической любви. Ученые подключали новоиспеченных матерей к аппаратуре для наблюдения за мозгом и показывали им фотографии их детей, а затем их романтических партнеров. Обе фотографии вызвали реакцию в одних и тех же участках мозга, активируемых окситоцином[336]. Теперь я знаю, почему у меня были такие страстные чувства к сыну и почему муж иногда из-за этого ревновал. При проявлениях обоих типов любви потоки дофамина и окситоцина в мозге создают тесную связь, отключая рассудочное мышление и негативные эмоции и включая центры удовольствия, которые вызывают чувства приятного возбуждения и привязанности[337]. Ученые из Университетского колледжа Лондона обнаружили, что части мозга, которые обычно используются для негативной, критической оценки других, например, передняя поясная кора, отключаются, когда вы смотрите
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
