мне подвластно, я всего лишь маленький антиквар.
На этом разговор и закончился. Клара прошла в небольшое здание станции. Села на лавке, задумалась. Опять все ускользало из рук. В зал залетел голубь, воркуя, сел у ног Клары. Он клевал рассыпанную шелуху семечек, потом сворачивал свою голову и смотрел на Клару укоризненным взглядом. Кузьминична пошла к автомату, купила пакетик семечек и высыпала серому наглецу. Голубь нажрался от пуза и уснул, преданно положив голову на кроссовок Клары. Раздался звонок. «Василий приехал», — подумала Клара. Но оказалось, что звонил Йосеф.
— Реставратор — это умелец, занимается краденным антиквариатом. Я договорился, чтобы он тебя принял. Пиши адрес.
Клара подбежала к машине такси, которая за это время так никому и не понадобилась. Плюхнулась на заднее сиденье.
— Советская, пятьдесят один, — сказала она.
— Четыреста пятьдесят рублей, — ответил водитель.
— Быстрее!
Ехали минут десять по ночному слабоосвещенному городку. Прибыли по указанному адресу к двухэтажному дому пятидесятых годов, на первом этаже которого висела табличка с надписью «Мастерская». Что за мастерская, указано не было.
— Подожди здесь, — сказала Клара.
— Включать счетчик? — спросил водитель.
— Ээх, и ты туда же, — презрительно покачала головой Клара.
Таксист заглушил мотор. Клара позвонила в звонок. Дверь открыл мужчина, похожий на индейца: с плетеной косой, в которой поблескивали седые пряди. В льняной рубахе, шароварах, прикрытых фартуком. С лицом, обрамленным шрамом.
— Я от Йосефа, — представилась Клара.
— Тебя и жду, уходить собирался, как мне позвонили. Сказали, что твоя то картина.
— Да, моя.
— Проходи, раз так.
Вдоль стен тянулись полки с инструментом. На полу нестройными рядами громоздились предметы мебели, статуэтки, картины. Возле окна на столе стоял деревянный сундук, рядом лежала шлифовальная машинка.
— Минут тридцать, как он ушел, — реставратор предложил стул. — Да вы присаживайтесь.
— Где картина?
— Картину он забрал.
— Как так?! — воскликнула Клара. — Ну почему все ускользает из рук?!
— Я снял верхний слой, — прервал причитания реставратор.
— И что там? — насторожилась Клара.
— С картиной пришлось повозиться. Под вторым слоем краски оказалась схема. Вся площадь поделена на квадраты, как шахматная доска. На одном из квадратов нарисован ворон.
— А вы можете ее изобразить?
— Там и изображать нечего, — реставратор расчертил шахматку, квадрат в третьем столбце и пятой строке он пометил крестом.
Клара вышла из мастерской. Она только сейчас ощутила, что покрыла ночь не по-летнему свежая, полная луна холодным светом окутала землю. Как-то зябко и неуютно стало. Клара набрала номер Василия, но его абонент находился вне зоны действия сети. Клара написала ему смс:
«По мои прикидкам, драгоценности украл из кельи сам Вениамин Смирнов. Он их перепрятал. И нарисовал схему на случай, если с ним что-то случится. Сверху он написал картину, имеющую ключи к разгадке.
Поскольку под вороном изображена могила, то, скорее всего, Вениамин и спрятал клад в могиле. Ворон символизирует драгоценности. А эта схема показывает место на кладбище, в котором он спрятал клад.
У меня на руках копия схемы. Я выезжаю в Голозерск. Не могу допустить, чтобы историк опередил нас. Возвращайся назад».
Клара отправила сообщение и села в автомобиль такси, дожидавшийся ее.
— Голозерск, — скомандовала она.
Ехали уже час. Зябкость Клару пробирала и в машине. Сжавшись в комок, она летела навстречу неизвестности. На пути к этой неизвестности она переступила через свое недоверие и вновь обрела отца. Клара впервые задумалась о том, что, возможно, Василий не имел к ней корысти. И, возможно, она жила в мире неоправданных подозрений, в которых ей неуютно и холодно. Оттого и все ее отношения походили на эксцентрическую комедию, поскольку недоверие не давало продвигаться вперед. «Сложно быть богачкой», — подумала Клара и начала задремывать.
— Это скоро кончится, — сказал водитель.
— Что скоро кончится? — удивилась Клара, испугавшись того, что она подумала вслух.
— Холод несвойственный для июля. Я смотрю, вы озябли. Извините, у меня печь поломалась.
Кларе вдруг стало волнительно: Василий ни разу не позвонил. Она достала телефон. Аппарат разрядился.
— Приехали, Боровая, 25, — сказал водитель.
Света в окнах дома Косанского не было. «Зная, что его преследуют, он решил не медлить и под покровом ночи поехал на кладбище», — решила Клара.
Тщедушный неврастеничный историк никакого страха у нее не вызывал. Его следовало остановить. Тем более, что у нее в сумочке лежал дамский Браунинг, подаренный некогда мужем. «На всякий случай», — сказал он, вручив подарок после того, как на него произошло покушение.
— На кладбище! — скомандовала Клара. Она не могла допустить, что ее клад достанется проходимцу.
Водитель удивленно обернулся.
— Я не поеду на кладбище, — он покачал головой.
Клара протянула стодолларовую купюру. Водитель задумчиво посмотрел на нее.
— Только ждать я не буду, — предупредил он.
— Поехали! — Кузминична была полна решимости.
— А где кладбище-то?
Клара вспомнила изображение картины.
— Не знаю, думаю, недалеко от церкви, — сказала она.
— А церковь где?
Изрядно нарезав зигзагов по улицам Голозерска, машина выскочила к окраине, где ютились деревенские домики и стояла церквушка, слабо подсвечиваемая уличным фонарем. Она была из кирпича. На ту, что на картине, мало походила. Но справа от основного здания ютился деревянный дом с куполами. Похоже, что это остов дореволюционной постройки.
— Думаю, кладбище рядом, — сказала Клара. Она указала на проселочную дорогу. — Давай свернем сюда.
— У меня машина низкая, — недовольно проворчал водитель.
— Я добавлю еще тысячу, и ты меня довезешь до кладбища.
— Если застрянем, сами толкать будете, — промямлил шофер, но все же свернул в сторону полей.
Дорога и впрямь была ухабистая, машину подбрасывало на кочках так, что Клара опасалась удариться головой. В свете луны колея едва была видна. Дорога приближалась к лесочку, затем повернула направо, змеей бежала вдоль чащи. Потом колея направилась в лес. Клара подбодрила водителя и настояла на продолжении пути. Наплутавшись во тьме, водитель изрыгнул короткую, но емкую матерную брань, наотрез отказался везти дальше и развернул машину назад на опушку. Никакого кладбища в округе не наблюдалось. Нестерпимая тряска вызвала у Клары позыв рвоты.
— Останови, — сказала она, когда они выехали из леса.
Клара выскочила из машины и опорожнила желудок. Свежий ветер ударил в лицо, стало немного легче. Кузьминична распрямилась и разглядела вдали тусклый источник света. Всмотревшись, она увидела крест.
— Там кладбище, — она указала водителю.
— Я туда не проеду, — ответил он. — Сяду на брюхо.
— Я заплачу, — заверила Клара.
— Не знаю, что там вам нужно. Я верующий, и не поеду за вами, — отрезал он.
— Ээх, — Клара отдала ему обещанные деньги и двинулась к источнику света.
Ветер бил в грудь. Хлопковый жакет распахнулся и намеревался слететь. Ноги заплетались в зарослях репейника, то и
